Фонарщик нехорошо прищурился:

– Вали отсюда, паря. Да шефу своему передай: не по зубам им Фред Диллинджер. Закончить хотят? А не выйдет. Иди, иди, пока я полицию не свистнул.

Дела-а-а… Неужто Фред из этих, кого полиция все хочет прищучить, да вроде как не за что, а делишек за ними водится ого-го. Тогда понятно, почему он девице дорогую вещь купил. Такие люди, как им деньги в руки попадают, удержу не знают. Повезло Катарине, что расстались. От фартовых хорошего не жди.

Закончить хотят… Нет, не расстались они с Катариной! Видно, перешел Фред дорожку кому-то из таких же деловых, а тот его… что? Пырнул? Тёмным заклятием из запрещенки приложил? Если живой, значит, где-то в лечебнице валяется, да небось без памяти, потому и не появлялся у “дамы”.

Нет, не нужен такой кавалер хорошей девушке. Но все же… за этот день Дик столько думал про Фреда, что хотелось посмотреть на этого человека.

Про то, в какую лечебницу возят богатеньких с Серебристого бульвара, он узнал в первой же таверне, как только дорогие кварталы закончились. Выдув целую кружку отвара для сил и бодрости, он зашагал к пятому дому на Замшевой улице. Кожух и лицо он почистил снегом, и теперь являл собой усталого, потрепанного тяжелым днем парня-работника, честного трудягу, у которого – вот беда! – заболела лодыжка. Конечно, он знает, что здешние процедуры ему не по карману, но может, надо уголь покидать или еще что?

Дежурила лекарша средних лет. Жалость к такому юному трудяге боролась в ней с осторожностью, но в конце концов она провела его в смотровую, самую близкую от входа, которую от остальной лечебницы отделяли толстые створки высоких дверей. Когда она вонзила пальцы в сустав, Дик и правда ойкнул – все ж находился и натаскался он сегодня изрядно.

– Слишком сильно нагрузили вы ногу, молодой человек. Дайте конечности отдых, и все пройдет. – И с сомнением добавила, – могу выдать мазь, не из самых действенных, как понимаете, на эффективную у вас монет не хватит. Но есть в одной банке остаток, мы можем списать. Марша, – он обернулась к помощнице, которая тихо стояла рядом, – помоги молодому человеку.

С девушками вроде Марши Дик всегда умел договариваться. Пока она мазала ему ногу и поила его горячей водой с капелькой бодрящего, Дик выяснил все, что хотел, кроме одного – кто же на самом деле этот Фред. Господин Диллинджер уже не первый раз в эту лечебницу попал, в прошлом году он руку повредил. По уверению Марши, достойный господин, очень… приятный, да. Последнее прозвучало обиженно – Марша явно пыталась обратить на себя внимание достойного господина, но не преуспела.

Сейчас с достойным господином дело плохо – кто-то из мести приложил его темным заклятьем. У Фреда Диллинджера был защитный амулет, поэтому заклятье его не убило, но лечиться приходится всерьез. Держат его сонным, так для лечения надо. А он во сне все какую-то девушку зовет, не то Катти, не то Инни.

Марша вздохнула, и Дик, как мог, уверил ее, что достойных господ, которые даже во сне зовут свою даму, на свете еще много.

Он, конечно, добрался до окна на втором этаже и полюбовался через стекло на Фреда Диллинджера, который и впрямь что-то шептал, не открывая глаз. Лет ему было двадцать пять, а может и меньше, и выглядел он… да, Катарине под стать.

Дик сполз по водосточной трубе вниз. Наверняка стекла защищены магией, тут и гадать не приходилось. Но внутрь заходить незачем. Фред все равно ничего не скажет, а кого он зовет, и так ясно.

Три четверти луны ярко светили в проеме между домами, и слежавшийся снег сиял белыми пятнами. По древним легендам, Зимний Старец обходит земли в самую метель. А такие ясные ночи, как эта – время Дочери Снегов.

Топать домой Дику предстояло долго, с час, а то и полтора. И путь на его улицу Восточной Жестянки лежит мимо того самого дома, где под крышей живет Катарина. Дом на полдороги будет, разве что, чуть-чуть свернуть надо. Есть время подумать.

Дошёл.

Окошко на чердаке было темным. Спит.

Постоял. Подумал. А!.. Он не Зимний Старец и даже не Дочь Снегов. Не по чину ему решать людские судьбы. Пусть сами разбираются.

Подковырнув ногтями, оторвал уголок афиши. Найти завалявшийся на белом снегу уголек было плевым делом.

С замком на черном входе он справился быстро. Лестницу освещали тусклые лампы, но ему хватило, чтобы накарябать: “Фред в лечебнице. Замшевая 5”.

А дальше сами.

* * *

Через две недели, когда Дик чинил у толстяка Сэма столы и скамейки после вчерашней потасовки, в таверну зашел некий господин и осведомился, не здесь ли работает Ричард Сидс. Дик поежился. Ему уже доходчиво объяснили, что на такие денежные дела, как тот ножичек, много желающих найдется, и Дику поперек них лезть не след. Обошлось разбитой губой и фингалом. Кто и чего от него хочет теперь?

Отложив молоток, он выпрямился, отряхнул руки и обмер. Дик уже однажды видел это лицо в темной палате лечебницы. Вот уж не думал…

Фред кивнул на один из уцелевших столов, и Дик послушно сел. Господин Диллинджер устроился напротив и внимательно изучал Дика. Кажется, убивать не будут. Бить тоже. Когда бить хотят, улыбаются по-другому.

– Я знаю, что это ты написал записку Катарине. Похоже, что я у тебя в долгу, парень. Я только три дня назад оклемался достаточно, чтоб послать к ней с письмом, но благодаря тебе Катарина уже сидела у моей кровати, не то б демоны знает, что успела себе надумать.