Мирослава попыталась размять затекшие руки, но в итоге последовала примеру Яромира, который просто лег на спину. С его ростом было еще тяжелее сидеть, скрючившись буквой «зю». Парень был напряжен, и девочка чувствовала неловкость от того, что стала свидетелем разговора, который ее не касался.

— Передайте мою похвалу вашим поварам, все очень вкусно, — раздался чуть приглушенный голос Дмитрия. Было похоже, что он вытирает рот салфеткой.

— Пустяки, это трудятся наши домовушки, им только в радость.

— Домовушки? Жены домовых? О, Боже, никак не могу привыкнуть, что у вас в прислугах нечисть…

— Нет-нет, — сказал Борислав. — Они не слуги, скорее, это мы у них живем, они истинные хозяева дома. И если им бы что-то вдруг не понравилось, то не видать нам сегодняшнего обеда из десятка блюд. В этом случае у нас в прислугах есть и простой повар, на «всякий пожарный».

Несмотря на то, что чувствовала себя Мирослава неуютно, подслушивая чужую беседу, ее желудок, слыша ароматные запахи обеда, громко и утробно заурчал, напоминая о пропущенном обеде.

Разговор между мужчинами опять стих, а юная ведьма с силой схватилась за свой живот. Яромира пробрало истерическое хихиканье, от чего он прижал ладонь к своему рту. Мирослава, сильно прикусывая нижнюю губу, чтобы и самой не засмеяться, ткнула яриловца в бок, и парень, сумев взять контроль над эмоциями, глубоко и беззвучно втянул носом воздух, пропитанный запахом мясного бульона и картофельной запеканки.

Живот теперь заурчал у него. Тут уже не сдержалась Мирослава, и настала ее очередь зажимать себе ладонями рот. Они конвульсивно хихикали, понимая, что ситуация сама по себе заставляет их ржать, как коней в стойле, хоть и не было на то причины.

Но разговор над столом продолжился, и ребята снова прислушались.

— Удивительно! — снова восхитился хитростями ведьмаговской жизни Дмитрий. — И все же, хочу вернуться к нашему незавершенному разговору в кабинете, вы не против?

Ответом была тишина и, судя по тому, что мужчина продолжил говорить, ему кивнули в одобрительном жесте головой.

— Третьяковы играют большую политическую роль и в нашем обществе, не только в ведьмаговском.

Ребята притихли, уставившись в крышку стола, будто там был экран с проекцией.

— Вторая и третья жертвы, не считая самого Ивана, были непосредственно связаны с ним самим. Свидетели утверждают, что обе девушки какое-то время с ним общались.

— Так и есть, — раздался голос Борислава.

— Так вот, расследуют ли ратиборцы именно эту линию? Как вы думаете, мог это совершить мальчишка? Тем более, история с его воскрешением тоже не очень чистая, как по мне…

— Возможно и не очень чистая, но это с точки зрения простецов. Наши медзнахари, а связей у Третьяковых в медицине много, способны доставать ушедших из мира Навь, в которых есть хоть капля жизни. Поэтому, не такая уж это удивительная история.

— И что, из того мира возвращаются с прежним рассудком? — как-то неуверенно спросил Дмитрий. Он чуть пошаркал начищенными дорогими ботинками по кафелю.

— Зависит от собственной психики, но чаще всего, если кому и удалось выбраться оттуда, то ждет его награда.

— Какая?

— Это доподлинно неизвестно… Но, допустим, может увеличиться поток магии. Многие глупцы уходят в мир Навь, чтобы вернуться оттуда вдвойне сильней и могущественней. Однако возвращаются оттуда вообще редко.

— А что говорят врачи или представители ваших силовых ведомств, кто-нибудь общался с Иваном, чтобы понять, что в нем изменилось?

— Конечно, просто это не вошло в протокол, а ратиборцы дали присягу не распространять эту информацию.

Мирослава и Яромир переглянулись, оба выпучив глаза от осознания, что сейчас им что-то станет известно о необычном «воскрешении» сокурсника.

— И насколько это секретная информация?

— Вам я могу рассказать, — ответил Борислав и тут же добавил: — тем более, заклятье конфиденциальности, которое было мною наложено, как вы помните, не даст вам рассказать это кому-то еще.

— Да, — подтвердил Дмитрий и от нетерпения переложил одну ногу на другую.

— Возвращение Ивана было и вправду сенсацией для всех. Однако его отец нашел выход. Парень был обескровлен, и никакое переливание донорской крови ему бы не помогло. Но ниточка жизни, которую нащупали медзнахари, чуть теплилась, за нее-то они и ухватились. Только привязать ее к чему-то надо было! Тогда и была задействована крайняя мера… — он заговорил тише. — Не знаю, пошел бы лично я на такое…

— На что именно? — спросил Дмитрий, когда пауза затянулась. Было слышно даже тиканье больших напольных часов.