Нойштрелиц — городок вымирающий, но, по сути, премилый, особенно летом. Каким образом сюда вообще занесло zalando, для меня до сих пор остается загадкой. Тут старинная архитектура и по-хорошему бывает летняя культурная программа, если б не корона. Ну и что, что живут тут одни только пенсионеры — на их фоне, должно быть, чувствуешь себя школьницей-студенткой, гуляя по красивым до томления души дворцовым паркам или взбираясь по нескончаемой винтовой лестнице на колокольню ратуши. Должно быть… Потому что я и не думаю жалеть, что все окончено, наоборот — мысленно надеюсь, что больше всего этого не увижу.

Рик открывает один глаз.

— Заляжешь отсыпаться? — спрашиваю у лобового.

— Не-е, какой... Успеется залечь.

Когда приближается наш съезд, мы не съезжаем на город, потому что Рик открывает второй глаз и отправляет меня дальше. Не знаю, куда он надумал.

— Бухать поехали, — говорит он мне грубовато, как «корешу» почти.

— С кем?

— С тобой.

— М-м-м.

Если откажусь — ну кто я после этого буду. Отметить его «освобождение»? Я прям вся в предвкушении от сей наклевывающейся приватной вечеринки.

Если я правильно поняла всю ту скудно-осколочную инфу, которую он соизволил передо мной вылить, теперь, когда его «асси»-заказчики заплатят, а он разделит бабки с Ритой, и этой стерве будет на что выкупить его долю, она снимет с него предъявы и освободит его своеобразным пинком под зад. Вместо того, чтобы вновь окунуться в задолбанный загруз этим маразмом, решаю не давать всему этому просочится в себя и выбираю вышеупомянутое предвкушение.

***

Только по прибытии обнаруживаю, что навигировали меня все это время на Котти. Естественно, мне сразу становится некайфово, но я уговариваю себя потерпеть.

Задолб номер один: Котти — это Котти, а значит, дивное место, особенно под вечер. Мы идем не в «Тадым-денер», из-за новых ограничений делающий исключительно на вынос. Хоть могли бы и туда, как по мне — есть хочется.

Но нет — Рик заводит нас в некое помещение, снаружи абсолютно темное и безжизненное, внутри же оказывающееся чем-то средним между пивной и цирковым балаганом.

Они работают по-черному, несмотря на ограничения. Рискуют ребята. Понимаю, что фактически попала в сюжет черно-белого гангстерского детектива времен Сухого Закона в Америке. Только это современная, берлинская версия, цветная и взамен виски в чайниках тут пестреют фейсы без масок. Я уж и забыла, когда в последний раз столько вместе видела. Публика тут на удивление разношерстная от испитых в совершеннейший край людей обоих полов предпенсионного возраста до школьников — и школьниц — старших (надеюсь) классов. Ну, и всех возрастов «промежутка» и всех типов ориентации.

Прежде чем до меня успевает дойти, что на территории Котти, судя по всему, работает культовый бар, а я и не подозревала, Рик, подталкивая «под локоток», уверенно и решительно ведет меня в некий задрапированный застенок. Готовлюсь увидеть там карточный стол, а за ним — вышеупомянутых гангстеров при стволах, дующихся в покер. Вместо этого там просто замызганный стол, одинокий и унылый. Не удивлюсь, если минуту назад на нем что-то разделывали.

Но стол недолго остается пустым. К моему задолбу номер один моментально добавляется задолб номер два: приватность «вечерины» оказывается соизмеримой, разве что, со сходкой в клубе свингеров.

Собирается человек десять мужиков средних лет и «помоложе». Эм-м-м, забавно... я тут правда единственная особь не мужского пола? Да — кроме не молодой и не старой официантки... Задолб номер три, поистекающий из второго: какого черта я здесь делаю?..

Особенно раздражает то, что весь этот народ вокруг меня наслышан о нойштрелицком проекте, прекрасно знает Рика, а также прекрасно помнит влачимое им несколько месяцочков тому назад существование здесь «через дорогу». Когда он «бомжевал», они ведь сопереживали. Может, кое-кто из них видел меня, когда он провожал меня после нашей с ним первой сумасшедшей встречи. Озвучил ли он им, что это не без моей помощи ему удалось отсюда «вылезти»? Как знать.

Рик по-родственному обнимает официантку, что-то говорит ей, чмокнув в щеку и нам оперативно приносят поджаренные сэндвичи. Другой еды у них тут, кажется, нет. Стараюсь не хватать слишком жадно, тайно сетуя, что не наемся. Может, когда мы отсюда вывалим, Тадым еще будет открыт.

— Голодные, как звери... — поясняет Рик собравшимся мужикам. — Только что из Нойштрелица.

— Резо сильно мурыжил? — спрашивает один из них.

— Ниче, норм, — говорит Рик, прежде чем я успеваю заметить, что мурыженьем это вообще никак было не назвать. Помалкиваю, хоть меня так и подмывает спросить, а часом не язва ли желудка у этого Резо.

— Ну хорошо, значит, заплатит. Аднан мне бабки должен — теперь, может.

Мне также не нравится, что все они знают Риту и вероятно, все, как один, меня сейчас с ней сравнивают. Интересно, в пользу кого сии сравнения.

Или мои опасения напрасны? Кажется, те, кто знает Риту, не шибко ее любят.

— Пусть только раньше времени не вспомнит, что в локдауне она вообще-то не платит, — отзывается подпитый — впрочем, как почти все они — дядька лет под-семидесяти и опрокидывает внутрь коричневую жидкость из стопки на ножке.