«До последнего нырять будут» — думаю безучастно. «Пока не снесут».

Выдвигаюсь в сторону метро и мгновение соображаю, куда ехать.

В голове хрипло-матерным эхом отдается наездливый голос. Меня передергивает, но это не отвращение, а повеселевшее возмущение: я ж «сказала».

На волне возмущения еду не на Курфюрстен, хоть и «ненадолго же», а в свой горемычный Бланкенбург. Пусть считают меня супер-девочкой.

***

Устала. Супер-девочки тоже устают.

В Бланкенбурге проторчала почти до вечера, на фирму уже не поехала.

Опять иду, опять на метро.

— Кати, да там вроде Йеноптик разродились... — бубнит мне в наушнике Мартин. — Встречу назначили.

— Круто, — говорю пресно и киваю, хоть он и не видит.

— Через две недели.

Не круто. Совсем. Я буду в отпуске — это я так решила — а без меня не круто...

Повинуясь необъяснимому рефлексу, оборачиваюсь и до меня доходит, что меня на шаговой скорости «ведет» по проезжей машина. Моя машина.

— Перезвоню, — говорю Мартину.

— Ну так как...

Но я уже «повесила» и сажусь к себе в машину.

Собираюсь спросить, как он тут оказался, но не успеваю и рта раскрыть — Рик по «громкой» говорит с Резо. Запихиваю наушник обратно в ухо, делаю вид, что мое совещание еще не окончено. Веду себя, безусловно, как маленькая, но — я ж «сказала».

Когда «совещания» у нас обоих, наконец, «завершены», мы застываем в пост-совещательном ступоре и безмолвно плывем навстречу вечернему городскому мареву.

— Хавать дома есть? — спрашивает Рик.

Чего спрашивает? Прекрасно знает, что нет.

Полагаю, вопрос риторический — не отвечаю.

Рик не настаивает. Лезет ко мне в ноги и поднимает ко мне на колени пакет, в котором оказываются две коробочки с тайской лапшой.

Марево оказывается пробкой на въезде в Панков. Мы увязаем в этой пробке и принимаемся за лапшу.

— Че, Курфюрстен я теперь сам буду делать? — спокойно осведомляется Рик. С места — в карьер.

— Хочешь — сам, хочешь — не сам, — отвечаю с полным ртом. — А только я с этим сутенером больше встречаться не собираюсь.

— Он не сутенер. То вообще была не его точка.

— «Точка», — едва удерживаюсь, чтобы не фыркнуть. — Ну, не его, так его брата или свата. Почем я знаю. Я в их генеалогии не разбираюсь.

— Между прочим, он как раз-таки собрался перестраивать объект, доводить до нового пользования, если ты забыла. И я — тоже.

— Не забыла, — говорю. — Кстати, Карре-Ост скоро доломают... потом начнется...

Но ему неинтересно слушать. Может, потому что там без взрывов и он не задействован в этом их проекте. А может, просто дуется из-за Резо.

***

Вечер нынче, кажется, приятный, но мы до того наторчались на улице, что нас с ним даже на балкон не тянет.

Вероятно, это должно было произойти рано или поздно, хоть до этого момента я и не задумывалась, что должно было. Не ждала, так сказать.

Начинается с того, что мы заглядываем на кухню, я не знаю, зачем, да так там и оседаем. Пива нет, поэтому пьем чай.

— В отпуск не хочешь смотать? — спрашиваю.

— Эт куда?

— Хоть куда.

— Какой щас отпуск...

Да, с ним так и есть, думаю, с бизнесом. И чего ему неймется? Работал бы себе спокойно на Франка. Бизнесмен, е-мое, вот не могу...

— Слушай, я ж не говорила, что совсем тебе помогать перестану.

Не собираюсь его задабривать, просто раздражает, оказывается, этот мрачный его вид.

— Мгм.

— Да блин. Если надо чего подписать, там, отправить или куда обратиться...

— Мгм.

— Да хорош уже — заладил.

— Это ты заладила. И ты прекрасно знаешь, что хрен я сам куда могу обращаться или чего подписывать.

— Это я уже поняла. Хоть мне, между прочим, никто не потрудился толком объяснить, почему.

Потому что читать-писать он умеет, это я теперь знаю. Паспорт с ПМЖ у него тоже есть, есть даже лицензия на эти его взрывы.

— Для тебя это так важно?

— Нет. В принципе. Ну, если ты не убил, там, никого.

Он как-то странно смотрит на меня.

— Да брось, — пытаюсь обратить все в шутку. — Во, блин, устали... Денек сегодня... Слушай, делай себе свои дела со своим Резо, я ж не возражаю. Вы все утрясли?