— Дорожку проложим. Да обычным мечом не убьёшь Колдуна, — Мара сняла с пояса ещё один меч. — Возьми-ка мой!

— Что за дар диковинный, красавица? — Велимир осмотрел оружие.

— Меч смерти. Колдун иноземный против такого оружия ничего не сделает, — Мара привздохнула. — Хороший ты воин, статный, и красив… Но не самый сильный здесь. Вот он, чую, сильнее! — она махнула в сторону на стоящего чуть поодаль и внимательно слушающего нас мужчину.

— Подойди-ка и назовись, — приказала она. Мужчина подошёл степенно, оглядываясь по сторонам. Подкатилась вражина нечистая, он схватил её за горло, свободную руку вытянул.

— Дайте нож мне, — сказал.

Я кинул ему нож. Мужчина перерезал напавшей твари горло, отпихнул её и пошёл дальше.

— Благодарствую, — ответил мне и нож вернул.

— Ты смотри, хорош и впрямь. И нежить хорошо видит! — похвалила Мара.

— Да мы все нынче её видим, — подал голос Велимир.

— Нет, то лазутчик был. Из нежити, что за пленными следит и охраняет вас. Ты его не заметил, он скрывается хорошо, а вот он заметил. И убил, — Мара, не отпуская из своей хватки Велимира, поманила второго мужчину к себе ближе.

— Как звать тебя? Пахнешь почему-то знакомо… — она повернулась ко мне. — Лешенька, уж не родственник он девки той, из последних твоих?

— Её отец, — ответил я, соображая, что снова создали мы Раде проблем. — И не девка она моя, а гостьей была в моём доме. Велимир — свёкр её, она замужем.

— Радимир я, — мужчина подошёл. — Что ты хочешь от нас, красавица? Дружина сильно ослабла, но ещё сгодимся.

— Силён ты, — Мара положила руку Радимиру на грудь, — и тёмная кровь в тебе есть. Так почему же Воевода не ты, а он? — она ещё раз взглянула на Велимира. — А, поняла, он хитрее будет. Прозорливей. Тоже качество нужное. Вражды между вами нет?

— Нет, — ответил Велимир. Радимир же промолчал. Значит, тёмная кровь Рады ни от какой ни от бабки, а от её отца и его родственников?

— Хорошо, — продолжила Мара. — Меч отдай! — она забрала у Велимира свой меч и передала Радимиру. — Вот ты своей рукой зарубишь Колдуна. Так вернее будет… А ты, — она снова повернулась к действующему воеводе, — его проведёшь. Найдёшь Колдуна, задержишь. В общем, поступай, как знаешь, а должны вы вдвоём Колдуна вражеского убить! Поняли меня?

— Поняли, красавица, — в этот раз ответил Радимир, — а дружина наша что же?

— Дружина ваша поступает под командование Лешего. Это вот он! — она ткнула в меня пальцем. И вы тоже поступаете, как только освободитесь. А если Леший помрёт, тогда под моё командование.

— А почему бы нам не быть самим по себе? — спросил кто-то. Мара уже привычно выяснила, что звать того Зоран.

— Сами по себе вы много беды наделаете. Не ваше это сражение.

— Как не наше, когда наша земля и наших жён и детей защищаем! — вспылил Зоран.

— Не горячись, Зоран, — осадил его Велимир. — Мы в клетках сидели, не видали, что происходит. Не знаючи бросимся рубить кого ни попадя, натворим беды. А так вижу, что много нежити и на нашей стороне!

— Ты мой хороший! — Мара погладила его по щеке. — Вот! Слушайтесь своего Воеводу, он дело говорит. Сейчас мы остальные клетки порубим, соберётесь, выслушаете инструктаж. Леший — живая вода с собой?

— С собой, — я снял с пояса фляжку. Мара её сразу забрала, чуть поморщившись.

— Все сделают из этой фляжки глоточек — сразу полегчает вам. Если на ком чары или морок, вражиной наложенный, я сниму.

— А снимать чары будешь, поцелуем своим одаривая, красавица? — кто-то из них спросил. Кто помоложе. Узнал я отрока из Волчьего братства, что в лесу моём ошивалось.

— Могу и поцелуем, — кокетливо ответила Мара. — Только за мой поцелуй некоторые жизнью расплачиваются. Но если очень тебе хочется! — она сделала шажок к спросившему.

— Ну-ка цыц, — я её одёрнул, схватив за локоть. — Пошли уже остальных освобождать.

— Ну что ты, Лешенька, ни себе, ни людям, — надулась красавица.

— Мне вот они точно не нужны, — ответил я. — Да я и не человек, и ты, кстати, тоже.

Мы пошли к клеткам. Рубили вдвоём, чтоб быстрее. Освобождённых сразу, ещё чумных, отправляли к Велимиру, чтоб вопросов не было. Шёл за нами тот самый Зоран и ещё какой-то мужик, собирали пленных, провожали к остальным.

— Ну не человек и что? — Мара продолжила разговор, не переставая рубить клети. — А тоже мне хочется любви и ласки! Рада твоя, значит, замужем, а у тебя ночевала. И я замужем, а меня ты прогнал! Какой-то ты, Лешенька, непоследовательный и со мной неласковый! Обижусь я на тебя!

— Дурная ты женщина, Мара. Не прекратишь, я тебя сам выпорю.

— Так я не против, — она ко мне повернулась. — Люблю тебя, конечно, Лешенька, спасу нет. Так бы и расцеловала.

Она действительно меня поцеловала. В лешачую морду. Нахмурилась.