— И как же ты оказался там? Третья сторона? А, Эйдан? — Дав Найтон явно не нравилось, что парень назвал имя шерифа, то есть затронул несостоятельность власти.

— Из-за утеса у меня было много споров с Дэнни. Мы не общались несколько месяцев и вчера она написала мне, сказав, что хочет встретиться и поговорить. — он перевел дух и продолжил. Подлое чувство не покидало его. Он должен все рассказать, чтобы виновники были наказаны, но среди них была его пусть и бывшая подруга, но все же человек, друживший с ним десять лет. — Потом разговор зашел об утесе. Она рассказывала их планы, наверное, ожидая от меня поддержки. А я сказал, что не буду участвовать, но она уверила меня, что все будет, по закону, мол будет полиция. Естественно, когда мы приехали ничего такого, не было. И я собрался уйти, но увидел своего друга, Мэта. Поэтому и остался.

— Когда появилось оружие? — спросил Зед.

— Его никто не видел. За утес должны были биться три раза, и победители забирают его. Мэт дрался с Куртом, вернее он не хотел его калечить, просто припугивал, типа пощечины. Но когда Мэйсон понял, что проиграл, то вытащил пистолет из куртки так быстро, что все лишь услышали выстрел. — по телу пробежали мурашки, возвращая сознание к событиям той ночи.

— И что случилось дальше? — продолжал вести детектив Кларк.

— Все расселись по машинам и уехали. Я даже опомниться не успел, как опустел утес. Так и мы остались с Мэтью вдвоем. — ответил Эд и поднялся с постели, чтоб снова попить.

— Ты видел куда Курт дел пистолет? — Дав захлопнула блокнот и сложила руки на груди.

— Его забрал Джек Уолсбер, друг Курта и совместительству вожак их стаи. Он и выбросил оружие в океан. Не думаю, что он смог отбросить его дальше, чем на два метра. — Эд сел и принялся крутить стакан в руках.

— Как ты думаешь, кто еще может быть виновником того, что случилось с твоим другом Мэтью Адамсом? — Зед тоже убрал блокнот, видимо, они услышали достаточно.

— Курт Мэйсон, тот кто стрелял.
– начал решительно Эд, он хотел назвать все имена. Все. — Джек Уолсбер, тот кто выбросил оружие и является главарем банды. Брэнди Бирс — предводитель новой банды и… — он замялся. — Дэнни Смит — она тоже зачинщица идеи с утесом. Да и куча народу, которые бросили умирающего Мэта.

— Хорошо, Питерс. — выдохнул детектив. — Спасибо. Послушай, ты молодец, что не бросил парня. Но если у нас снова появятся вопросы, тебе придется прийти в участок или мы приедем к вам. Но ты не должен покидать город. Пока я лишь прошу тебя дать слово, но, если нарушишь, достану официальную бумагу.

— Договорились. — уставши ответил парень

Детективы вышли, оставив Эйдана с матерью. Этого он хотел меньше всего. Теперь она была посвящена в его жизнь, хоть частично, но была и это ему не нравилось. Джоан молчала, сидя у кровати сына. Эд думал, когда же она взорвется и выскажет ему все. Но прошла минута, а за ней другая и тишина в палате царствовала. Разбила ее медсестра, пришедшая узнать, как чувствует себя больной. Проверив давление и кислород в крови, ему разрешили уехать домой, но он просто не смог бы себе позволить уехать, зная, что его друг борется за жизнь на одном из этажей госпиталя.

Все так же молча они покинули комнату и направились в приемный покой. В коридорах было пустовато, лишь на посту суетились медсестры и уборщик, лениво моющий полы. Бедно голубые стены коридора, внутри которого ютились палаты, сменились на темно синие. Большая комната, в которой были диваны с небольшими столиками, отдельно стоящие стулья с обивкой под цвет стен, автоматы со снеками и кулер. В самом углу на одном из длинных диванчиков сидели друзья Эйдана. Этель подперла подборок руками и угрюмо смотрела в пол, а рядом Ава и Редьярд что-то бурно обсуждали. Хотя появление последнего и удивило парня, но все же он был рад видеть всю компанию Хранителей.

— Эйдан! — крикнула поднявшая взгляд Этель. Она сорвалась с места и помчалась навстречу с Питерсом. — Как я рада, что ты в порядке! — она бросилась ему в объятия и едва заметно для других поцеловала юношу в щеку.

— Просто немного поспал. — засмущался Эд. Щеки тут же предательски вспыхнули, и он с досадой подумал, что хотел бы получить поцелуй в губы.

Подойдя к месту, где они расположились, он понял, что ребята тоже не собираются уходить. Будут ждать новостей до утра. Сердце его забилось, как же пережить эти часы? Как же пережить их Мэтью? Он не мог и думать о друге, сразу накатывал душащий страх и чувство беспомощности. Ему хотелось бы как-нибудь помочь другу, но вот только это невозможно.

Джоан молча присела рядом с Авой и откинулась на диван, вид у нее был неважный и Эд решил купить маме кофе, может это ее взбодрит. Вину, которую он начал потихоньку осознавать все-таки придется обсудить с матерью. Она здорово поволновалась, вновь оказавшись вреди докторов и полиции. К тому же их разговор, начавшийся несколько недель назад, все еще не был решен и доставлял дискомфорт им обоим. Эйдан оставил куртку на ее коленях и двинулся на выход, но его окликнул Редьярд.

— Я тоже хочу кофе. — буркнул он. Они вышли на улицу и свернули направо. В тридцати метрах от них светился автомат с кофе. Было прохладно, но очевидно, что день стоял ясный, дорога почти сухая. В апреле всегда бывают сильные дожди, после которых ожидай настоящее весеннее тепло. Эд не мог не думать о Мэте, который может не увидеть завтрашнего солнца. — Его мама и сестра сидят прямо у палаты. А Ава просила меня не маячить там. Паршиво.

— Ничего бы страшного не произошло, если бы ты побыл с ними. В конце концов, они напуганы, как и мы все. Только нас здесь толпа, а они вдвоем. — ответил Эд. Ему вдруг стало жаль парня. Кажется, между ними было что-то большее, чем дружба. По крайней мере, у Реди точно.

— Думаешь, стоит пойти? — неуверенно, уточнил Реди.

— Тебе это нужно, им это нужно и Мэту тоже. — Эд не разу не слышал в голосе Хранителя никаких чувств, кроме злости, спеси и безразличия. А теперь Редьярд шел рядом с ним, сгорбившись, словно хочет заползти в панцирь и спрятаться от настигнувшего ужаса. Он выглядел помятым и впервые за долгое время трезвым, значит то, что произошло с Мэтью уж слишком сильно разбило Второго. Эди стало стыдно за мысли, в которых он осуждал и был против дружбы ребят. И думал, что Редьярд ни на что не способен, кроме самоуничтожения. Эйдан ухватился за мысль, что больше никогда не станет думать плохо о других, не зная хорошо их.