— Рене! — Джоан всхлипнула и отпустив руку Этель, на гнущихся ногах пошла к маме Мэта. — Я буду помогать вашей семье. Обещаю! Мэтью будет бегать, не то, что ходить! — Эд не мог проглотить ком застрявший в горле. Его мама сейчас была живой, несмотря на слезы и боль, но живой! В их дома она так же плакала, но жила как призрак у могилы сына. Но здесь она была женщиной, разделяющей боль другой такой же матери! Готовой прийти на помощь, которую сама, увы, не получила. Эд подумал, что нужно будет обнять мать.

Обсудив подробности примерного лечения и восстановления с доктором, который пришел через час, семью Адамс стали выпроваживать домой. Мэту уже ничего не грозит и поэтому сестре и маме надо отдохнуть. Неохотно они все же согласились и уехали в начале восьмого. Редьярд принял на себя ответственность быть на посту до момента, когда вернуться Рене и Эми. К тому же в больницу начали прибывать одноклассники Эда и Мэта. Среди которых был их общих школьный друг, гуляка Итан. Он привел с собой и бывшую девушку Мэтью, Аманду. Пришли некоторые учителя, которые очень тепло относились к Мэту, в особенности преподаватель литературы. Приемный покой наполнялся людьми и Эд с Джоан засобирались домой.

Ава и Этель сказали, что поедут по домам отдыхать, но на самом деле их ждал лес и недоделанные задания с прошлой ночи. На прощанье Этель обняла юношу и шепнула, что придет к нему вечером, но не в качестве гостя, а тенью, которой всегда и была. Ава лишь взглянула и бесшумно поблагодарила за поддержку. Выходя из больницы Эд, подумал, что беда объединяет даже самых разных людей. Например, он и Реди смогли хотя бы немного, но пообщаться. Ава и Этель так же разговаривали друг с другом без привычной спеси. Но душе отлегло.

В машине Джоан, наконец, заговорила. Они ехали домой уставшими и разбитыми и как бы Эйдан не хотел поговорить, сейчас на это просто не оставалось сил.

— Я так испугалась за тебя. — начала Джо. — Мне позвонили в три ночи и сказали, что ты в больнице, что в Мэта стреляли. Эйдан, у меня чуть сердце не остановилось. — Эд смотрел на мать, лицо которой окропляли слезы. Ему было ее искренне жаль. И впервые за долгие годы он испытал к ней сочувствие. — Второй раз я бы этого не пережила.

— Прости меня. — прошептал Эд. Как давно он говорил эти слова маме, так давно, что не помнил. — Я не ожидал, что все так обернется. С другой стороны, Мэт жив. Если я не поехал, он бы умер там в одиночестве и кто знает, когда бы тело нашли.

— Я горжусь тобой, Эди. — женщина громко всхлипнула. Эд застыл. Он не слышал подобного от матери никогда, слышал, как она говорила об этом Джейми, слышал, как говорила это отцу, но не ему. Ему никогда.

— Правда, мам? — юноша был искренне удивлен, его словно молнией поразило. Было сложно осознать, что это говорит его мать Джоан Питерс.

— Конечно! — сквозь слезы она засмеялась. — Эди, ты чего? Я же люблю тебя!

— Ну-у-у, нет! — засмеялся Эйдан. — Тут я точно ослышался.

Если это было семейное перемирие. Если после этого Эйдан сможет наладить отношения с родными, хотя бы с мамой, то все было не зря. И ему хотелось бы, как никогда хотелось бы создать и сохранить отношения с родителями, которые по-настоящему сплотят их против общего горя. Против запрета на воспоминания о Джейми. Этель права, помнить прошлое очень важно. Ведь именно оно создало нас такими, какие мы сейчас.

Спокойная и размеренная жизнь города была снова нарушена. На этот раз без жертв, что не могло не радовать. Но раненный Мэтью Адамс будто взбодрил жителей, и они по-другому взглянули на власть.

Вопрос о том, что шериф Мейсон злоупотребляет своими полномочиями, всегда будто витал в воздухе, как пылинка, до которой никому нет дела, она есть и все. Кто-то мог пожаловаться полицейскому на утесовцев и на их ночные гонки или даже на испорченный газон, но до серьезных разбирательств — не доходило. Возможно, лень не позволяла доказывать вину Курта. Возможно, осознание, что сын шерифа никогда не получит по заслугам. Возможно, боязнь личной расправы. Десятки причин бездействовать и бояться, но когда на кону человеческая жизнь, а не громкая музыка за полночь, в людях просыпается жажда справедливости.

На следующий день после того, как Мэт попал в больницу у дверей полицейского участка собралась толпа, требующая отставки шерифа. Они бунтовали с начала рабочего дня до позднего вечера. Пришли родители и старики, студенты, ученики и последующие несколько дней толпа только росла. Пока в среду утром на пороге не появился Зед Кларк и не объявил, что шериф Мейсон временно отстранён. Это было уже что-то, хотя и не совсем то, чего добивались протестующие. Так же детектив объяснил, что шериф не участвует, как специалист в расследовании, но может находиться в участке и расследовать другие дела. Он заверил, что полиция во всем разберётся, найдут виновников, которые ответят по закону.

Когда Джоан узнала об этом, она пришла в бешенство. Женщина стояла в первых рядах митингующих и ушам своим не верила. Вернувшись после в среду утром, она застала Эйдана за завтраком и не смогла сдержать свой гнев и раздражение.

— Какой ужас! — вскричала она, бросив сумку на диван. Джо была слишком возмущена, чтобы сидеть и принявшись рассказывать сыну новости, она ходила кругами по комнате. Возмущение ее росло откуда-то изнутри, слова детективов ее задели за проблему, в которой она сама оказалась шесть лет назад. Как сама умоляла детективов не закрывать дело. Но тщетно.