Шрифт:
Томилка же, охнув, подорвалась, к Авдеюшке кинулась.
Тот ручонками за шею уцепился. Дышал часто.
Илейка на месте крутился. Глазами шарил.
– В подпол она ушла, братик, - тихо сказал Авдеюшка, - там-то темно, там-то ей привольно, спокойно.
– Не повредила тебе поганая баба?
– спросил Илейка.
– Напужала только.
Илейка встретился взглядом с Томилкой. Та закусила губу, баюкая Авдея.
– Я её позвала, мне и выпроваживать, - выговорила.
– Вместе тварницу отвадим, - молвил в ответ Илейка. Насупился.
– Но за пакость твою потом спрошу.
Понурилась Томилка, но наперекор и словечко не молвила. Илейка запустил пальцы в волосы, призадумался.
– Значки ты на двери резала, значит, понимаешь, как оберечься от этой заразы?
– От лесной, от морной, от полевой, - ответила Томилка.
– Но таких, как ваша, в моем краю не водилось.
– Общее средство есть, сказки бают: железо, молоком вскормленное, огонь чистый, узда с кобылицы, роса купальская, - подсказал Авдеюшка.
– Ночь нам продержаться, укрепиться; на рассвете сама уйдет.
– Уйти уйдёт, да ведь возвернется, - возразил брату Илейка.
– Надобно насовсем отвадить.
Замолчали все.
– Отдариться разве?
– неуверенно предложил Авдеюшка.
– А чем?
– Спрошу, - Томилка вздохнула глубоко.
– По моей глупости свершилось, по моему незнанию. С меня и спрос, значит.
– Я с тобой, сестрица! Твоя вина, не твоя, а ты мне ровно родня. Не брошу одну.
– И я не петух карамельный, на лавке валяться, покуда вы там хороборитесь, - буркнул Илейка.
– Вместе пойдем-выйдем.
***
Вышли в горницу, а там уже Постригуша поджидала. На заду собачьем сидела, локтями в половицы упиралась, зубьями человечьими улыбалася.
– Ну? Натолковались, сговорились, голубки-соколики?
Отдала Томилка Авдея братцу, вышла сама вперед, в пояс поклонилась.
– Прости меня, дуру, Постригуша-кумушка. Злую штуку я пошутила, неумную. С меня и спрашивай, на прочих обиды не держи.
Постучала Постригуша локтями.
– Не тутошняя ты, девка. Кипенная, прокаленная. Обидела меня, рассердила. Где ж видано, чтобы мне таковы гостинцы подносили, таковы слова говаривали? Но так и быть, спущу тебе - за незнание. Отдариться чаешь?
– Бери, что пожелаешь, - голос все-таки подвел, дрогнул.
Засопел за спиной Илейка. Выступил, плечом заслонил, собой укрыл.
– С меня тоже спрашивай. В моем доме девка живет, стало быть, под моей защитой.
– И под моей!- подал голос Авдеюшка.
– Как сестрица она мне.
– Защитнички, - оскалилась Постригуша.
– Добро. Раз вы так друг за дружку держитесь, с каждого и возьму.
Томилка прихватила Илейку за локоть, закостенела. Ну, чего захочется тварнице?
– У тебя, меньшой, ума откушу - шибко большой, не по летам. Нарастишь еще. У тебя, старшой, сна займу - больно привольный, будет где погулять, что поглядеть. А у тебя, девка, косточку выну - железная, мне на ремонт. С тем и разойдемся. Уговорились?
Переглянулись Томилка с Илейкой, с Авдеюшкой. Мотнул Илейка гривой согласно, тихо кивнул Авдей.
– По рукам, - сказала за всех Томилка.
***
Возвернулись хозяин с хозяюшкой, привезли гостинцев. Шумно стало в дому, ярко, весело. Приметила тут хозяйка тугую повязку на руке Томилки, ахнула, схватилась за щёки.
– Нешто поранилась, Томилушка? Как случилось?
– С колуном не поладила, - Томилка виновато опустила голову.
Осерчал хозяин, спросил с сына.
– Что ж ты, поросёнок, не подмог девочке?
Засопел Илейка, но слова не сказал, только глазами в пол уткнулся. Вступилась Томилка, сказала горячо:
– Подмог, подмог! Кабы не Илеюшка, круто бы мне пришлось!
Покраснели щеки у Илейки после тех слов, улыбнулись отец с матерью, переглянулись украдкой.
Выросли детки.
Мормагон
Четвёртый дён пути, а хорда всё лежала смирно, ни разу не взбрыкнула-не взыграла. Удача. Первое время шли осторожно, в любой момент готовые в оружие. После третьей ночи Вьга разрешил чуть расслабиться, но бдительности велел не терять.
Мормагон сидел без движения.
Как вышли из Гуслиц, так и не шелохнулся ни разочка. От этого еще мутошнее делалось. Вьга был за старшего-коренника, Горица и Велта пристяжными, а замычкой брёл Мол. Четыре бойца-зубца, один диск княжеской бороны. Бывалым только Вьга числился, недоросли в эту ходку последнее, выпускное испытание сдавали. По наущению тримудрого вежды утвердили в помощь по четыре лома с каждого угла клетицы-ребрицы. Лишняя подмога ученикам на тот случай, если полезет пленник.