Герцог и глазом не успел моргнуть, как вместо алого дракона перед ним оказался принц, злой, с мечом наизготовку.

— Не ошибся, — прошептал герцог помертвевшим губами, вглядываясь в ненавистные черты. — Королевский отпрыск, кровь от крови. Ты похож на короля.

Даже странно, что твоя мамаша не оставила тебе ни единой своей черты. Кроме, наверное, жестокости. Как же она позволила тебе носить в себе магию, которую так ненавидит?

— Она не позволяла. Она и не знает об этом.

— Но она приложила очень много сил, чтоб узнать наверняка? — уточнил герцог удивленно. — Никто не выдерживает заточения в Башнях Откровенности.

— Значит, недостаточно.

— Не верю! Это какая-то хитрость. Я не верю, что вы выдержал!

— Слишком много слов! — крикнул принц и напал на герцога.

Их мечи скрестились с воинственным свирепым лязгом.

Герцог тоже был мощен и силен, и казалось, в битве он ничем не уступает принцу.

Но его руки дрожали чуть заметной дрожью; и меч нет-нет да звенел испуганно, когда принц налетал на герцога яростно и рубился мощно и свирепо.

Герцог легкий на ногах и ловкий, отступил, ушел от яростной атаки принца, защищаясь, дав себе возможность перевести дух после первых, самых тяжелых ударов, от которых ломило и жгло уставшие плечи.

Но принц словно не уставал вовсе. Он продолжил натиск, черным вороном летая по смотровой площадке за стенами замка. Его меч, словно длинное и блестящее перо, вычерчивал в воздухе магические символы, писал историю боя, и герцогу не удавалось вставить в эту историю ни единого внятного слова.

Герцог слабо вскрикнул в страхе, и этот вскрик только раззадорил принца, придал ему сил; принц ощутил вкус быстрой победы, потому что противник его устрашился и поник.

Герцог встряхнул рукой, выпуская свое тайное оружие — отравленный стиле.

Холодным лучом кинжал скользнул в ладонь герцога, слился с его пальцами, готовый коварно уколоть и впрыснуть яд в горячую кровь.

Но вид ядовитого жала тоже не остановил принца.

Более того, принц словно впал в ярость, которая выжгла в нем остатки естественного страха за жизнь.

Одним ловким шагом он сократил расстояние между собой и герцогом, и его рука, защищенная толстой латной перчаткой, сомкнулась на кисти старика, выворачивая ее.

Тот испуганно вскрикнул, испуганный, что собственное оружие поранит и отравит его самого, и разжал пальцы.

Кинжал оказался в руках принца, и тот раздавил в ладони крепкое лезвие, покрошил его на осколки.

А затем, зажав бесполезную рукоять в кулаке, одним ударом в висок снес противника с ног.

— что... что она обещала тебе, эта черная гадюка, что ты так стараешься? —простонал поверженный старик. — Неужто ты все еще не взял ее, не попробовал ее тела?! Неужто она возымела такую власть над тобой, что ты смиренно ждешь разрешения?!

— Она обещала мне поцелуй, — ответил принц. — Сказала, что позволит коснуться ее души, а не тела. А это намного дороже стоит, старик, чем возня в койке. Это стоит даже жизни.

— Вот в чем твоя сила, — прохрипел поверженный герцог стараясь приподняться на локтях. — ты не боишься смерти... я хотел бы, чтобы у меня был такой сын, как ты.

— Так надо было родить дракона! — прорычал распаленный принц, откидывая обломок кинжала прочь. — А не плодить змей!

Ногой он откинул меч поверженного врага, бесцеремонно обшарил его, отыскивая скрытые ножи.

— Впрочем, можно было б и не искать, — промолвил он, ничего не найдя. — ты все равно не осмелился бы ранить меня из страха, что я умру в полете, и тогда мы разобъемся вместе.

— Хитрый, демон, — прохрипел поверженный герцог с ненавистью.

Но принц его не слушал.

Обмахнувшись плащом, плещущим на жестоком ветру, он снова обернулся в дракона и ухватил страшными когтями свою жертву.

Герцог слабо вскрикнул и лишился от страха чувств.

Он прекрасно знал, что больше не увидит родных стен. И, вероятно, живым ему не быть.

Мстительная и жестокая дочь, заручившаяся помощью принца, дорого спросит с него за свое бесчестие и боль.

Но надо рожать драконов, а не плодить змей, чтобы этого не происходило.

Глава 11. Первый поцелуй

Маша сидела у окна и вышивала — занималась делом, приличествующим высокородной девице, — когда стены ее комнаты дрогнули от удара.

Двери, ведущие из комнаты на балкон, треснули, словно от взрыва, распахнулись, брызнув стеклами.

Девушка вскрикнула, подскочив.

Крепкий порыв ветра рванул занавеси, светлые волосы Маши.

Платье крепко обхватило ее ноги, очерчивая фигуру испуганной девушки, и в раскрытые двери с воплем влетел герцог расквасив об королевские полы нос и ‘разбив руки, которыми попытался смягчить удар.