Но приближающаяся к нам картина, больше начала нас пугать, чем радовать. Две галактики, соприкоснувшиеся дальними орбитами. И в месте этого соприкосновения возникла Изумрудная планета, разрываемая тремя звездами, а сзади, чуть видно проявился черный гигант, озаряющий пространство алыми всполохами. Зловещая картина буквально парализовала нас.

— Что это, Мирбок? — Задыхаясь от страха, прошептала я, — Что это за страшная шутка?

— Нам пора, волшебница. — Страх и понимание того, что он уже знает, что тут происходит, колючим кристалликом застыли в его немигающем взгляде. — Нам надо спешить.

И он с силой выдернул меня из кресла, привлек к себе, крепко обнял и уже в следующий миг быстро повел в реальное время.

***

— Ты опять не слышишь, что я говорю?

Резкий вопрос принцессы вывел Макса из задумчивого созерцания. Перед ним стояла красиво и модно одетая молодая женщина, в ниточку сомкнувшая недовольные губки.

— Да, здесь не обошлось без положительного влияния Генеи, — мысленно отметил про себя царь. — И надо же, каким красивым стал этот гадкий утенок. Впрочем… — и уже вслух добавил. — И что же ты такое особенное говоришь?

— Что ты рано расслабился, война еще не закончилась.

— Да что ты? — Съязвил Макс.

— Но как ты не поймешь, — пылко перебила его принцесса, — ими управлял белый луч, который создавал сильный и весьма недобрый волшебник. И мы его не нашли, потому что он наверняка прячется за тем невидимым барьером, в стране народа Рымбако, за который мы никак не можем проникнуть. И вообще, что ты знаешь об этом народе? С кем кроме жительниц водяной мельницы они общаются, ведут беседы, охраняют?

И она метнула колючий взгляд в сторону отца. Макс нервно пожевал нижнюю губу и, наконец, изрек.

— Я думаю, замуж тебе пора.

— Что? — С удивлением протянула принцесса. — Отец, ты о чем?

— Да вот думаю, засиделась ты в девках, — зло огрызнулся царь, осознавая правоту в словах дочери, — вот тебя в государственные дела и потянуло от нечего делать.

— Какое замужество? Ты, наверное, с ума сошел?

— Нет, моя дорогая, это ты себе многое позволяешь. Мамки, няньки, пеленки, распашонки. Вот твое место. И не перечь.

Принцесса аж задохнулась от негодования.

— И за кого же, если не секрет, Вы меня выдать собираетесь, — зло прошипела принцесса.

— Дурацкое дело нехитрое. Подумаем! А ты иди-иди, готовься. Да еще, — решил поставить жирную точку царь, — нечего по полям как простолюдинка скакать, и с мужиками как с ровней общаться, хоть и генеральских чинов.

Плотно сомкнутые губы принцессы побелели от ярости, но она сдержалась от возражений. Наоборот, подчеркнуто медленно она повернулась спиной к отцу и неспешно покинула зал, всем своим видом выказывая пренебрежение к последним словам отца.

— А Петрархиус предупреждал, — горько подумал царь, провожая взглядом упрямую дочь, — и генерал тоже хорош, удружил. Сделал из девчонки даму. Ну, позабавился. Так нет, ему влияние и политику подавай, победитель хренов. Замуж. И с этим, думаю, не стоит затягивать.

***

Обратный путь не был отмечен какими-то эксцессами и приключениями. Завидев воина, народ сдувало как ветром. Да, мы и сами не стремились к общению. Последние солнечные дни дарили мне радость дороги, а теплая «грелка» во весь рост согревала холодными ночами. За весь путь Мирбок так и не рассказал мне, о чем они говорили со странником, да я особо и не спрашивала, торопясь домой к Генее, Максу, к друзьям, к привычным вещам. И только страх увиденного леденил мое сознание.

Иногда вечерами я ловила на себе странные взгляды, то внимательные и суровые, а то ласковые, изучающие. Но воин не делал попытки сблизиться, а я не лезла в душу с расспросами.

Но однажды мы остановились на привал у дивного лесного озера. Над водой поднимался туман, подсказывая, что вода не холодная. Раздевшись, в мириаде брызг я погрузилась в это обыкновенное чудо, смывая с себя усталость и пыль долгого пути.

Очень скоро я поняла, что в озере не одна. Сильные гребки, плывущего ко мне человека, возбуждали глубоко сокрытое вожделение. Из воды мы выбрались вместе, держа друг друга за руки. Но даже на берегу Воин не отпустил меня, а развернул к себе и нежно прижал к своему сильному разгоряченному телу.

— Завтра мы будем там, где я не смогу тебя защищать, волшебница. А сегодня? Пусть это будет наша ночь, доверься мне, — и его умелые руки повели нашу ладью к берегам наслаждения и страсти.

Мы оба были опытны и не боялись любовных утех, умело растягивая минуты наслаждения и обладания, короткого отдыха и экстаза. Мы чувствовали друг друга и предвосхищали желания. Наши мысли и эмоции сливались и пели песню любви в унисон. Мы наслаждались и упивались, мы обладали и отдавались…

Утром Воин был молчалив, да и мне особо не хотелось разговаривать. Ночь что-то изменила в нас. Мы были просто предназначены друг для друга, но только, никак не хотели сознаваться в этом.