— С богом, девочка, — благословила она меня земным крестом, — слушай свое сердце, оно не подведет. Да, еще вот, — молвила она и надела мне на шею медальон, — для себя приберегла. Да, видно не судьба, мой дом уже здесь. А ты помни, когда будешь принимать судьбоносное решение, у медали две стороны.

И она отвернулась к воину, украдкой смахнув набежавшую слезу.

— Ну, а тебе, воин, — сурово молвила колдунья, — вести её по струне.

Взгляд Мирбока остановился, в нем отразились удивление и немой вопрос.

— Не смотри на меня так, велю, значит, знаю, — седые брови сошлись к переносице.

Воин серьезно кивнул и в тот же миг, как фокусник, набросил на плечи старухи пушистую песчаного цвета шаль.

— Вот.

От неожиданности момента все оторопели. Воин, шаль, чувства…

— Спасибо, сынок, — дрогнули старушечьи губы, и, собравшись с духом, она благословила нас силою двух миров и могуществом заповедных знаний.

Вскочив на лошадей, мы тронулись в путь.

— Спрячь это, — вымолвил воин, указывая на медальон, — это медальон Силы, не стоит его носить на показ.

На мой немой вопрос Мирбок даже не подумал отвечать, поэтому, поколебавшись, я все-таки спрятала подарок под одежду. Что ж, все еще впереди.

***

— Они ушли на струну! Макс! Ты видишь, куда ее понесло? Почему ты ничего не делаешь?

— А что я могу сделать? — Зло окрысился царь. — Пуститься за ней вдогонку и умолять вернуться? Или погнать отряд? Но там Воин, и что ему этот отряд? Нет, это её выбор, её решение, её путь. Пусть будет так.

Жестко поставил он точку и отвернулся. Бегство возлюбленной, больно ранило и оскорбило. Как она могла, как посмела? И почему в спутники выбрала воина, страшного и могущественного волшебника, а не его. Почему доверилась другому? Почему все предала? Эти мысли как занозы засели в сердце и кровоточили горечью и болью, ревностью и бессилием. И он не намерен был прощать.

***

Звенящая тишина окутывала двоих, стоящих друг против друга. Ужас, боль, непонимание, удивление и чужая сила повисли в наэлектризованном воздухе.

— Что-то не так, Прикки! Так не должно быть. Это не правильно.

— Уди, — молодой человек взял руку девушки и привлек ее к себе, — все обойдется, поверь мне.

— Но там, на струне пространство рвется, и последствия могут быть для нас печальными, — в страхе прошептала юная дева.

— Доверься мне, — он, поцеловав кончики пальцев, стремительно вышел из комнаты.

Удача осталась одна в смятении и нерешительности.

***

Мы все ближе подъезжали к горам. Порывы холодного ветра заставляли нас поеживаться и сильнее закутываться в нехитрые одежонки. Спали на земле в небольших укрытиях, которые устраивал Воин. Порой мне казалось, что все это устраивается только для меня, а сам Мирбок может спать, есть и жить просто в седле. В первую ночь я не могла уснуть от холода. И даже усталость и сложный переезд не принесли долгожданного забытья, постоянно отгоняемого ритмичным стуком зубов. В конце концов, сжалившись над моим клацаньем и походной неприспособленностью, Мирбок с головой укутал меня своим плащом. Тяжело вздохнул и покрепче прижал к своему горячему телу. И уже скоро я мирно посапывала, устроив голову у него на плече и ничуть не заботясь, а как ему там спится горемычному. Правда утром мне показалось, что за всю ночь он так и не пошевелился. Но ведь это только показалось и быстро улетучилось.

Новый день принес новые заботы и новые испытания. Путь был неблизким и нелегким. А ветер все усиливался, принося порой то холодные капли дождя, то плотные стены непроглядного тумана, то колючие порывы первого снега.

Мы двигались уже по горам, то поднимаясь к невысоким перевалам, то спускаясь в небольшие долины. Голые заснеженные вершины все плотнее обступали нас со всех сторон. Клыкастые, острые громадины подавляли своей мощью. Рядом с ними мы сами себе казались маленькими муравьишками из последних сил продолжающих свой путь.

— Уже скоро, — поддержал меня Мирбок.

И вот, за очередным поворотом узкой дороги перед нами открылось сумрачное ущелье. Острые скалы, грозные вершины, пронзающая серая взвесь, черные пропасти и белая нить дороги, ровная как стрела и уходящая в такую даль, что её конец терялся где-то в мохнатой клубящейся дымке. Эта дорога испугала меня.

— Здесь есть пещера, — сказал Мирбок, спешиваясь, — надо хорошо отдохнуть.

Черный и липкий мрак пещеры обступил нас со всех сторон. Лошади фыркали и упирались. Но скоро, стараниями воина, пространство прорезал маленький огонек костра. Я просто была в восторге, каким чудом Мирбок мог разводить огонь в любых условиях походной жизни. Желтоватое пламя раздвигало мрак и создавало согревающий уют. Первый раз за много дней мы неспешно поужинали. Уже укладываясь, я обратила внимание на злобное завывание ветра снаружи. Там что-то гудело, стонало, било в низкие барабаны.

— Ты бывал здесь раньше?

— Нет, Лия. Но я хорошо знаю этот путь. Мы не заблудимся.

— Мне страшно, Мирбок, — прошептала я, вздрагивая от каждого порыва беснующейся стихии.

— Не бойся, волшебница, спи, — и он нежно провел шершавой рукой по моему лицу, — завтра у нас не простой день.

Как по волшебству сон окутал меня согревающей пеленой. Я бежала по полю, усеянному маками и ромашками. Теплый ветер раздувал подол легкого платья и шевелил пряди разлетающихся волос. И только черная тень, где-то в углу немного беспокоила меня и притягивала.