– На выход.

Последовал ощутимый тычок в спину. На негнущихся ногах я поднялся с пола, обеспокоенно посмотрел на Милиана и вывалился из карта. Коробочку с перстнем держал на расстоянии, вытянув руку.

– Боишься? Правильно, – видя мою нервозность, произнес второй маг, когда меня вновь толкнули в спину, направляя за ворота на территорию бывшего лагеря. Чародей прошел мимо и выхватил коробочку у меня из рук. Водитель карта остался: если Милиан и архивист очнутся, оглушить их повторно. Бога ради, только бы именно оглушить – не убить.

– Страх – адекватная реакция любого здравомыслящего. Боишься, значит, знаешь, что есть силы могучее тебя. Значит, понимаешь, что есть высшее – сильнее низменного сущего, – сильным голосом произнесла женщина.

Я шел вперед не оборачиваясь, с каждым шагом будто тяжелел и врастал в землю. Сердце стучало в ушах. Куда мы идем? Что будет с перстнем? Со мной? Я не знал, что делать, как выпутываться. Мысли улетучились. Странно, что сейчас в голову ничего не приходит. Обычно ведь что-то возникает, озаряет ум. При опасной встрече с Морсусом я додумался вызвать клона, при проникновении нуара в «ядерную» комнату додумался спрятать перстень. Почему сейчас ничего не придумывается? Почему сейчас я настолько остро чувствую страх за свою жизнь, но не могу предпринять ничего? А что было раньше? Что мне раньше мешало рассуждать об опасности ситуации?

– Времени у нас мало, – нетерпеливо произнес младший из магов. (О, нет, если он так говорит, значит, действительно хотят свершить какой-то кровавый приговор?) – Будем кратки. И постараемся, Константин, внушить вам, что пострадаете вы за правое дело. Вы обязаны гордиться, что отдаете себя на великую цель.

Тут я застыл. Замер. Задохнулся от нехватки воздуха. В смысле – «пострадаете»? В смысле – «отдаете себя»? Неужели всё, это конец, последние минуты…

Нет, нет, нет. Такого не может быть. Это сон. Это страшная сказка. Мне это снится. Нет. Всё какой-то обман. Мне надо домой. Пожалуйста. Я хочу к Лизе. К детям. Этого не может быть, это бред, это шутка, это не по-настоящему.

Это не со мной.

Тычок в плечо. Я зашагал, но еще медленнее. С невероятной тяжестью на меня легло осознание: если до сих пор не грохнули с помощью артефактов, значит, прикончат как-то по-другому. И в этом будет задействован перстень.

– Морсус, так не вовремя покинувший этот мир, ушел в мир иных, неподвластных нашему пониманию реальностей, – заговорил архивист, несший перстень. (Я его едва слышал – всё как в тумане: и голоса, и картинка перед глазами вокруг.) – А его не хватает именно здесь, среди нас, и прямо сейчас. Совсем недавно братство сплотившихся Последователей – не только нуаров, но нас, единомышленников нового магического откровения,находилось на пороге открытия, которое хотел, но не успел предъявить этому миру, неготовому к встрече со своей настоящей, пусть даже и жестокой судьбой, Морсус. Редкий, признанныймастерколдовского искусства.Даже творец, художник! Но вы, Константин, помешали этому свершиться. Вы и этот старик Улло не дали Морсусу написать и озаглавить новую главу истории Амарада. Вы уничтожили его физическую оболочку, но нет – не уничтожили его сущность. Только он один за всю истории колдовства сумел постичь эфирную тайну магии – воссоединение бестелесного и агрегатного и раскрыл ее не всем, лишь самым близким, проверенным временем, опытом. Доказательство его разгадки – у нас в руках. Кроется в этом перстне. Его живом перстне.

Он всё-таки выжил. Мысль пронзила роковой молнией. Он всё-таки выжил! Он – выжил!

Я вновь застыл, развернулся и со страхом уставился на перстень в руках мага, который сжал коробочку сильнее. Камень внутри полыхал. С трудом я отвел взгляд. Под пологим склоном, по которому мы спускались, посреди каменистой местности зиял тектонический разрыв с иссушенной по краям землей и травой. По всей своей длине он был запаян магией, будто залит как форма: густое пастообразное заклятие сдерживало уже давно редкие и слабые, лавообразные выбросы Жилы. Разрыв так и не удалось срастить. Периодически сюда продолжали выезжать для оценки опасности, но постоянного наблюдения не установили. Это я узнал из журналов,с которыми поделился Элт, и из разговоров со служащими архива.

– Мастер может управлять судьбами из своей вселенной – его Последователи в это верят. Но перстень хранился в архиве и подвергался исследованиям. И теперь же для торжества справедливости, в которую верил, к которой шел Морсус, для соединения двух миров, нового, неизведанного, и нашего, нужно совершить таинство. Оно сблизит с Мастером. И дарует Амараду и всему Континенту новые условия существования, обретя которые чародеи станут сильнее, потому как магия воспрянет, питаясь энергией мира нового, открытого Морсусом. Но для этого нам нужен... помощник. И этой чести удостоитесь именно вы, Константин.

Они точно говорят о Сознании. Об открытом Морсусом мире. Они говорят о соединении Сознания и этой, настоящей, реальности. Думаю, я понимаю, что эти предателихотят сделать и зачем им нужен я. Глухо спросил, вернее, даже утвердил:

– Это потому, что я победил его. И таким образом стал препятствием. И вы хотите, чтобы я прошел через забвение, образовав порт. Путь, по которому он вернется сюда.

– Почти всё так. Только его забвение обратимое. А для вас оно таковым не станет, – холодно произнесла волшебница.

Я хотел рухнуть на землю и больше никогда не вставать. Всё это зашло слишком далеко. Всё произошло слишком стремительно. И почему со мной… Что ж. От судьбы, как говорится, не убежишь. Пусть делают, что хотят. Я не буду сопротивляться. Я устал. Устал жить в страхе. Устал пугаться. Я уже не хочу бороться. Пусть берут меня со всеми потрохами. Я не буду убегать. А что, что я могу сделать для своего спасения?! Совершенно очевидно, что ничего! Всё, имеющее форму палочек, заколдовано. Единственный, кто бы мог защитить в этот момент, – Улло – обездвижен. Стоит дернуться, меня поразят заклятием. Но, как теперь понимаю, не смертельным: я нужен живым для ритуала по воскрешению Морсуса. Чародеивызовут его из Сознания – дух, запертый в камне как в клетке. А тот, бесплотная сущность, вселится в меня, мое тело, чтобы овладеть разумом, точнее – растоптать его, подчинить и подселить в мое тело память темного чародея. Что-то нечто похожее говорил Элт. Чудовищный замысел, чудовищная магия. А еще более чудовищно, что новым телом для памяти Морсуса выступлю я, а самого меня не станет.