Я, который действительно «я» в лице моего разума, не успел облечь в логическое предложение страшные подозрения. Сознание, которое, казалось, постепенно, с неохотой восстанавливалось, снова помутилось. Меня в теле заколдованного Морсуса повело в сторону, я накренился и, когда уже должен был удариться о землю, вновь распахнул глаза, вынырнув теперь уже в своем теле. Сразу же резко вдохнул, о чем пожалел. Боль отозвалась в грудной полости. Дыхание прерывистое, тяжелое, легкие горят и сжимаются, сердце бьется чаще, уходя ударами куда-то вглубь.

Как дурно… Как же хочется враз покончить с этими мучениями. И как же я не хочу умирать.

Милиан едва сдерживал внезапный порыв инициированного. Пожилой маг противостоял срывающемуся ученику, который, поддавшись опасному колдовству, желал уничтожить своего наставника, и смотрел ему в глаза. Умоляющий и одновременно дикий, озлобленный взгляд сбивал Улло с толку.

– Костя. Борись. Знай, ты не один. Я с тобой, – произнес Милиан, не ослабляя хватки.

Инициированный поджал губы, а потом вдруг закрыл глаза и рухнул Милиану в ноги.

В моей голове вновь прозвучали слова Улло, но теперь намного тише – казалось, я сам их выдумал и произнес в своем сознании, чтобы полегчало. Но стало только страшнее. Меня била дрожь.

Необходимо хотя бы развернуться, чтобы видеть Морсуса. Чтобы следить за его действиями и знать, что он хочет вытворить. Возможно, смогу что-то предотвратить – хотя бы вновь направить на него его же перстень, вдруг опять толк выйдет.

Мне было жутко. Холодный ужас сковывал руки и ноги. Недели назад, в полуподвале торговых рядов, смерть не казалась мне реальной, хотя опасность была самой что ни на есть взаправдашней. Сейчас я специально, на свой страх и риск нацепил этот перстень, чтобы не просто спасти Милиана и остальных волшебников, но и уберечь их от опасности, которой сейчас противостою сам в лице воскресшего (если быть точнее – в некоторой степени не умиравшего) Морсуса. Сейчас всё осознанно. Речь идет о мире и спокойном существовании жителей волшебного мира. А с каких это пор мне стало до будущего неродной, абсолютно чужой Изнанки?! Сам себя не узнаю. Так или иначе, помимо этой, второстепенной задачи, мне предстояла задача важнее – выжить.

Собравшись с последними силами, которых осталось-то с игольное ушко, я подтянул к себе дрожащие от слабости руки, еле приподнялся на них. Тело тяжелое, грудь колыхалась от тянущей боли. Слух и зрение подводили. Ну давай, Костя, соберись, ты сможешь! Я согнул налившиеся свинцовой тяжестью ноги, встал на колени и чуть не ударился носом о землю – неудачно переместил центр тяжести в пространстве: тело отказывалось слушаться. По разбитому затылку потекло что-то теплое – моя кровь. Кажется, прошло минут пять, а на самом деле лишь секунды. За это время я мог бы пятьдесят раз стать убитым и столько же воскресшим. Теперь надо встать. Давай, Костя, давай! Подними свой музыкальный зад и развернись лицом к врагу, борись до конца достойно!

Подстегиваемый мыслями о семье, что ждет меня в далекой во всех пространственных отношениях Москве, едва сохраняя равновесие, я поднялся, неготовый ощутить на себе смертельный удар вражеской магии, но каждый миг думающий о нем. Медленно повернувшись, едва стоя на ногах, я исподлобья смотрел на Морсуса. Тот, пришедший в себя раньше, всё еще был в моем обличии и казался гораздо уверенней и стойче. Он неторопливо, размеренной походкой с наигранным спокойствием двигался на меня, сокращая между нами расстояние. Смотрел со взором триумфатора, с ехидной ухмылкой и ничего не предпринимал, будто дожидался, когда я развернусь к нему и бой можно продолжить. Благородный какой дуэлянт восемнадцатого века, тоже мне. Я бы на его месте не церемонился.

Видимо, решив, что я достаточно твердо стою на земле, Морсус, не сбавляя и не ускоряя шаг, вытянул в мою сторону руку с перстнем.

– Я хотел бы поговорить с тобой, Константин. Но не думаю, что тебе будет интересно обсуждать свою собственную гибель, – усмехнулся, оскалившись, Морсус. Я четко слышал его слова даже на разделявшем нас расстоянии, словно чародей находился вблизи. Магия этого места, конечно, поражает своими фокусами.

По телу мага пошла рябь. На моих глазах через несколько мгновений моя внешность изменилась на реальную внешность врага. Если на моей маске-внешности у Морсуса не было ни ранки, то теперь, на уже перевоплотившемся в себя, одежды тоже оказались загрязнены, но лицо без единого пореза. Лишь по одной ладони стекает кровь.

Я смотрел на его сомкнутые в кулаке пальцы, на его перстень, с которого так и не сходило заготовленное заклятие. Я замер на месте, никуда не убегая, ничего не предпринимая. У меня иссякли чувства. У меня исчезло сознание. Я стал ничем. Мне ничего не хотелось.

Роковая искра всё не появлялась. Маг улыбался плотно сжатыми губами. Я посмотрел на свою саднившую ладонь. Она была рассечена и измазана в крови. Наверное, оцарапал при последнем падении. Даже не заметил, не почувствовал.

– Костя. Вспомни слова Элта. В них может быть ключ. Чтобы спасти себя, избавиться от опасности, ты должен воссоединиться с врагом и найти его слабое место – смысл, видимо, в этом. Только, умоляю, торопись. Ты можешь никогда не выбраться.