Гул голосов подпитывал мое волнение, которое становилось тем больше, чем я осознавал, как не получается разобрать, что обо мне говорят присутствующие. Не удалось найти Милиана: волшебники так суетились на местах, что заслоняли друг друга. Но я хотел верить, что Улло здесь. Но если вдруг его нет, мне всё равно будет легче внушать себе, что он присутствует, даже пусть мысленно.

Послышался звук раскрываемой двери, мягкий стук каблуков по полу. В зале мгновенно установилась тишина. Все посмотрели в сторону противоположной от входной в зал двери. Я тоже посмотрел туда.

Впереди шел высокий мужчина в горчичном пиджаке, за ним следовали женщина, что приносила мне завтрак, а по другую руку шагала элдер Фор. Женщины сели на огражденную пустую боковую скамью, стоящую несколько в стороне от рядов. Мужчина же прошел к столу и сел за третий сектор, потратив некоторое время, чтобы разложить перед собой какие-то бумаги и водрузить на нос очки. Судья.

– Стороны обвинения и защиты присутствуют. – Маг посмотрел на Серка и Лайджа. Те кивнули. – Обвиняемый тоже. – Судья, не наклонивший голову в сторону защитника и обвинителя, первым кивнул мне. Я стушевался, но потом тоже нагнул голову. – Третьи лица присутствуют. – Взгляд на сопровождавших его женщин. Те слегка наклонили головы. – Все, кто находится в зале, попрошу выпустить удостоверяющие огни и не гасить их до конца заседания.

Волшебники, в том числе конвоиры и сам судья, зашевелились и выпустили над своими головами белые огоньки.

– Это необходимо, чтобы не нарушать ход процесса, – быстро наклонившись ко мне, шепнул Лайдж. – Как только кто-то будет нарушать порядок, его выведут из зала или наложат штраф. При этом у виновного огонек окрасится, чтобы быстрее его вычислить.

– В упрощенном порядке слушается и разрешается дело инициированного мага Амарада, Константина Анатольевича Покровского, жителя планеты Земля, по обвинению в применении магии в присутствии не-магов на его же территории с причинением имущественного ущерба, – громко и звучно огласил судья, оглядывая зал. Потом посмотрел прямо на меня. – Но прежде чем начать процесс, хотелось бы всё-таки отметить важный факт, который, хоть и имел место месяц назад, несмотря на нарушение протокольного ведения заседания, невозможно обойти стороной. Факт, хорошо известный нам всем. Сегодняшний обвиняемый оказал сопротивление, вступив в бой с известным темным магом Морсусом, и одолел его. (Спиной я чувствовал, как нарастало людское оживление.) Мы благодарим вас, Константин. Вы оказали Изнанке бесценную услугу.

Тут судья встал и подошел ко мне, протянув руку. Растерявшийся от неожиданного поворота событий, под звуки громких и молчаливых аплодисментов я, опираясь на трость, поднялся не сразу и обменялся с судьей рукопожатием. Рука у него крепкая, жилистая.

– Все знают, что было? – спросил я вполголоса.

– Не только знают. Народная молва записала вас в героя страны. Вам не успели сказать? Вы, вероятно, уже были у себя, в своем мире, как здесь творилось что-то невообразимое. – Судья оказался на удивление разговорчив. – Милиан Улло рассказал о том дне. Сегодня вы можете найти не один десяток статей и репортажей в вашу честь. О вас узнали. Вас хотели видеть. Вы оказались сильным волшебником, несмотря на то, что познакомились с магией совсем недавно.

– Да, это… Спасибо. Неожиданно, – промямлил я, посмотрев на судью. Ни единый мускул на его лице не дрогнул. Лишь глаза не выглядели бесчувственными, в них читался интерес.

Я повернулся в сторону присутствующих в зале магов. Все стояли и аплодировали, улыбаясь, наконец-то обрадованные вживую видеть своего героя (ох, ну надо же, даже как-то непривычно говорить о самом себе такое! Но об этом хотелось думать!), хоть и предстающего сегодня в необычном амплуа местного уголовника.

И тут я увидел его, Милиана. Он стоял в дальних рядах, на время показавшись из-за спин впереди стоящих. Но мне хватило пары секунд, чтобы улыбнуться ему и успокоиться. Он одобрительно кивнул, гордо (я верно прочитал его взгляд?) глядя на меня. Несмотря на то, что он порой раздражает и требует то, чего я не хочу или не могу, сейчас я как никогда был рад его присутствию.

Совершив легкий наклон головы, судья вернулся на свое место и сел. Я вслед за ним, приятно удивленный и одновременно обрадованный своему триумфу. Ну надо же! Сразу веселее стало на душе! Аж дух захватило! Я – герой Изнанки! Нет, я, конечно, это знал, хотел знать, но услышать искреннюю благодарность от волшебников, оценивших твой безумно важный вклад в сохранение здешнего мира и спокойствия; восхваливших тебя, чуть не отдавшего концы за чужое благо, – это, скажу я вам, мощную энергетику вручает. Во мне проснулся эмоциональный подъем и раздулась самость. Я еще не мог вернуться в судебное русло тоски и уныния, меня разрывало и распирало от красочного буйства геройского призвания. Какое там наказание! Да мне уже всё равно. Я рад и горд изнаночным призванием: я – местный чтимый герой!

– Так или иначе, вернемся к делу, дамы и господа, – объявил судья.

Шевеление вокруг стихло. На меня накатило новое беспокойство. Лавры кончились, сейчас победные ковры будут поверх застелены обвинительными речами, и мой путь закончится не пойми чем: тюремным заключением? штрафом? лишением магии навсегда?

Сперва встал и выступил Серк, зачитав почти подробное описание тех особенных минут дня, когда я случайно вызвал какое-то несильное, неопасное заклинание и опалил инструмент, породив этим невероятнейшие домыслы у оркестрантов. Я уже совсем не помнил в точности, что и как было, и сильно подивился тому, что все события оказались известны волшебникам, до этого мне не знакомым, пусть даже они и были представителями особых структур, призванных расследовать преступления и назначать наказания. Но тут же с описанием вызванного мною заклятия Серк с примечанием объявил (и у меня теперь не осталось вопросов), что природа выпущенной из палочки магии стала известна благодаря исследованию артефакта на предмет производимых им заклинаний за всё время пользования. Когда магию засекают вне Изнанки, в других мирах, об этом становится известно службам отслеживания применения чародейства, и начинается расследование: ищут магов, волшебство применивших, ищут артефакт, которым совершен незаконный акт, и из последнего «выкачивают» всю подробную информацию о последовательно применяемых заклинаниях – словно историю в Интернет-браузерах просматривают, условно говоря. Со мной, да и со всеми другими такими же преступниками, применившими магию при не-магах в прошедшие летние месяцы, история следствия затянулась: весь волшебный мир те недели был обеспокоен историей с Жилой и Морсусом, поэтому на нас, таких мелких хулиганов, просто-напросто решили не обращать внимание и отложить на потом.

Когда Серк закончил описывать выпущенное мною заклинание, он коротко кивнул судье и, посмотрев на меня и Лайджа, вернулся на место.

– Далее слово предоставляется обвиняемому. – Судья внимательно посмотрел на меня, держа спину прямо, сложив руки на столе. – Вам предлагается рассказать, что было в тот день.

– Нужно встать, – быстро шепнул мне Лайдж. Я поднялся, оправив пиджак и прокашлялся, удобнее обхватив трость.

– В то утро я был не в своей тарелке. Разбит, что ли. Я только что узнал, что стал магом. Стал свидетелем нападения Морсуса на Дворец Совета. – Я говорил осторожно, обдумывая каждую фразу, поскольку не хотел, что, как говорится в фильмах, всё сказанное было бы использовано против меня. – Всё было похоже, как пишут в книгах, на страшный сон, и тем не менее это оказалось правдой. У меня не было настроения, я уехал в театр – я дирижер, как вам известно. Во время репетиции с музыкантами переживал всё, что со мной случилось, и думал, насколько это всё ужасно невероятно. И… я злился на… Милиана Улло, моего Проводника.