Сегодня урок классики вела Черкасская. Какая замечательная женщина! Я в нее влюбилась, хотя девушки в моем возрасте, по идее, уже не должны страдать это болезнью. Но она такой замечательный человек!

Нет, все-таки пойду и попью. Кажется, у меня есть еще три копейки…

…Ненавижу всех, и себя в первую очередь! Что делать? Господи, помоги! Как все пусто, пошло, мелко! Где взять сил, тепла? Мне нужно отогреться. Я осталась одна, одна, одна… Все любят «кого-то», все жалеют «кого-то» — Его, а я, я, я, Я, Я, я, я…

Куда меня несет? Я не выдерживаю, я не разбираюсь в элементарных человеческих взаимоотношениях. Мне не хватает любви, я не люблю никого, только себя… Или, наоборот, я люблю всех, кроме себя, — что одно и тоже.

Где развязка? Дьявол изыди, силенок не хватает изжить его, выдавить из себя. Где кроется причина моей меланхолии, влюбленности, ипохондрии, гнусного ерничества. Где? В недовольстве собой? И этим я хочу отплатить ни в чем не повинным близким…

Диссонанс во всем… В моем внутреннем и внешнем. Как хочется тепла, любви, чтобы просто пожалели… А не жалеют, потому что я никого никогда не жалела — поделом мне!

Осталось только рисовать принцесс. Кому какое дело до меня?»

Город, я лечу к тебе,

Город!

Твои фонари — это мои факелы.

Твои шпили — это мои распятья.

Город…

Вологда…Крыша… Ян Крыжевский.

…Все вокруг волнуется, суетится. Что это?!? Жизнь? Или есть еще что-то, что величием своим снисходит до нас? Когда оно открывается нам? И всем ли? Когда его ждать?

В небе золотом кресты вышиты…

Колокольный звон…

В чисто поле хорошо выйти бы,

И упасть ничком!

Под рукою трава колючая,

Закружилась голова,

Как судьба моя неменучая

Проплывают облака…

III

В мире, где всяк

Сгорблен и взмылен,

Знаю — один

Мне равносилен.

М. Цветаева.

За свадебным столом шумно и весело, и алые розы перед молодыми. Невеста в простом, белом платье, не от местного кутюрье, а позаимствованное от подруги. Сверкает капелька золотого медальона в треугольном вырезе платья, по плечам черная россыпь волос с заплетенной маленькой косичкой от виска. На бледном торжественном личике большие глаза. В них испуг счастья и перелив вспыхивающих лукавых искр.

— Счастья вам и горько, горько! Все, что ни попробуешь на столе — горько!

— Горько, горько! — подхватывает стол.

— Эля, что — будем целоваться?

— Непременно!

Она шаловливо вытягивает губы на встречу поцелую.

— Фотограф! Кончай пить и есть! Работай!

Жених делает соответствующее моменту лицо, невеста благопристойно складывает на колеях руки.

— Ура! Фотография века!

Шутки, смех и поздравления, поздравления…

«Юрк, ты думаешь — я молчу? А вот и нет, это я не молчу, это я говорю с тобой. Знаешь, я буду любить тебя вечно, до самой последней черты. И в той, другой жизни тоже! Вот ты наклонился к своему деду и внимательно его слушаешь, а я смотрю на тебя и люблю тебя!

Господи, помоги нам! Сколько еще ждет нас, ждет всякого трудного?! Кто знает! Ты мне как-то шептал: «Не так уж много времени осталось на работу, любовь, жизнь. На ошибки его уже нет!!!»

У тебя-то все в порядке, и так и будет дальше — я верю в это! А у меня? А мои мечты о театре?!?» — Эля засмотрелась на розы и вдруг ей показалось, что это не ее праздник. Пьеро, грустный Пьеро, очарованный дыханием свадебных роз, прикрыл глаза и печально покачал головой.

— Это ты мне про сегодняшнее число? Да?! 13-ое… Забавно, но оно теперь для меня самое счастливое!!!