— Можно было не говорить о моих отношениях с Артуром. Я же не сказала, почему мы ссоримся.

— Ты про Машку? — она машет рукой. — Не забивай себе голову. Я ей скажу, чтоб искала себе партию среди друзей Артура. Или вон, на брата его пусть смотрит. Интересный мужик.

Я хмыкаю.

— Мам, у меня дела. И я не хочу, чтоб… я должна выполнять условия. Не могу сказать всё но… Мне нужно идти. Я позвоню Машке, чтоб она пришла и посидела с тобой, — я тянусь к телефону но мама вдруг машет руками.

— Ты чего?! Маша занята может?

— Чем? — киваю я вопросительно.

— Тебе какое дело?! Она взрослый человек. Не думаю, что крутит с Артуром, опять. Сдался он ей. У неё нормальный выбор в мужиках.

— Раньше ей это не мешало.

— Ой, не думай, что весь мир вокруг тебя вертится. Эгоистка, — бросает она. — Не трогай Машу. Не волнуй её, не хочу, чтоб она переживала.

— Но мне нужно идти. Очень нужно. Или…я могу сказать, что ты заболела но тогда мачеха Артура может подняться сюда.

— Да пошла она! Никого не пущу. Что это такое? Решила она тут тебя запрячь. Нет, позвони ей, скажи, что ты занята.

— Я не хочу ей врать. И мне нужно чтобы…

— Да подождет твоё нужно! Ты меня хочешь до второго инфаркта довести?

— У тебя поднялось давление а не инфаркт случился, мам. И оно поднялось потому, что ты разнервничалась на пустом месте! — вспыхиваю я.

— Ну, как на пустом?!

Лицо мамы резко краснеет, голос ломается. Я судорожно выдыхаю.

— Ну как на пустом?! — кричит она. — Ты понимаешь, что я только о тебе думаю? Да я только ради тебя и Машки живу. Ради вас. А вы… неустроенные по жизни! Машка то, она в жизни умнее, хитрее. Она обаятельнее, красивее, знает как с мужчинами себя вести.

Я вспоминаю, как Маша вилась вокруг Михаила. Как становилась на колени, как рассказывала ему всякие пошлости.

— Да, умеет, — киваю я. — Мам, тебе нехорошо. Не надо об этом говорить.

— А когда говорить?! Когда?! Ты ж такая занятая в последнее время стала. Вот и послушаешь мать в кой-то веки! Так что да, Маша умеет быть с мужчинами. А ты?! За тебя у меня сердце больше всего болит. Ты как с луны свалилась, и одеваться не умеешь, и краситься, и выглядеть. Нашла мужика хорошего и нос воротишь. Бери и помалкивай. И бегом замуж, пока его не окрутила другая баба! Пока он не проснулся и не увидел, что ты не такая уж и звезда, чтоб на тебе жениться. И что ты будешь делать?! Вот меня не станет, и с кем ты будешь?! Ты же пропадешь одна! Мне нужно тебя передать в надежные руки. Тому, кому могу доверять.

— Тому, кто трахал мою сестру, ты достаточно доверяешь?! — я откровенно закипаю.

— От кого ты таких выражений понабралась, Анна?! — она чуть отодвигается.

— Какая разница, как это назвать?! Если я назову «проводил ночи», «совокуплялся» какая разница?! Смысл не изменится, мам.

— Ты слишком юная, неопытная. Послушай маму. Я, в отличие от тебя, жизнь прожила. И я тебе зла не желаю!

Я поворачиваюсь к маме. Беру её за ладони.

— Мама, всё мне нужно идти. И я не могу тебе всё сказать, но я это делаю для тебя. Чтоб ты была здоровой. Чтобы ты вылечилась в Германии или в Израиле. Неважно где, но чтобы вылечилась и была совершенно здорова. И мне потому, надо идти. Кому мне позвонить, чтоб с тобой посидели?

Мама заметно тушуется. Сжимает губы.

— Никому не надо звонить. Оставь меня, — холодным тоном бьет наотмашь.

Она резво отворачивается от меня, лицом к спинке дивана.

— Мам? — я дергаю её за плечо, но она делает вид, что меня не существует. — Понятно. До встречи!

Я резко встаю, вскакиваю в обувь и выбегаю за дверь, схватив по дороге пальто. Оглядываюсь, чтобы закрыть дверь и вижу, что мама так и лежит лицом ко мне.

Не повернется даже попрощаться.

Мне хочется закричать в истерике. Заорать, побить дверь. Но я держусь. Хочется вбежать в комнату и обнять маму. Проверить пульс, ведь так часто в своей жизни, я боялась, что она мертва.

Она часто так делала, не разговаривала со мной. Говорила, что я её довела. А потом просто засыпала. И я проверяла, жива ли она. Для ребёнка страшнее опыта сложно представить, как проверять пульс своей матери, думая, что ты можешь быть виновата.

Глаза щиплет от этих воспоминаний.

Я громко захлопываю дверь.

Времени уже совсем мало. Сейчас заедет Елена за мной. Я решаю не входить в лифт, спускаюсь по лестнице, чтобы ветер обдул глаза и высушил слёзы.

Дрожащими руками набираю телефонный номер.

— Маша? — кричу в трубку.

— Что? — холодный голос раздается в ответ. Явно недавно проснулась.

— Маме плохо, тетя Зика приходила, укол делала. У меня дело, я не могу отказать и не хочу привлекать внимание к этому всему. Ты можешь с ней посидеть?

— А почему я должна? Все ж нормально с ней, Зика уехала?

— Ушла, она наша соседка, Маш, — бормочу я. — Мама спать легла.

— Ну так и зачем с ней сидеть7

— Ну да она спит, но мало ли что?! Вдруг нужно опять вызвать Зику или «скорую». Я не хочу оставлять её одну, после такого!