Вот, например (даже легкий укол ревности почувствовала, хоть сама над собою и улыбнулась за это иронически): фотография хорошенькой девушки с очень гордым выражением лица и надпись по полю: "Будущей знаменитости от меня!" М-да! Не больше не меньше: от меня! Во всяком случае, у былой соперницы тогда существовало преимущество в возрасте перед Алиной сегодняшнею!

Олеся Викторовна, глянув на фотографию, кажется, поняла алинины переживания и улыбнулась тоже: чуть-чуть, одними глазами, вокруг которых тут же образовалась сеточка морщин-лучиков, впрочем, не старивших ее, скорее наоборот.

– Никак не могу понять, Олеся: и куда ж он запропастился! И борода: помнишь, в которой я играл Нушича?..

Алина оторвалась от лицезрения давней соперницы: в комнату вкатился на инвалидной коляске парализованный ниже пояса отец Богдана, судя по афишам и фотографиям - в прошлом статный, неотразимый красавец, покруче Богдана.

– Господи!
– если и с раздражением, то шутливым и добрым, сказала богданова мама.
– Да чего тебе этот макинтош дался?! На даче, может, оставили!

– Но интересно все-таки!..
– болезнь погрузила былого красавца в свой замкнутый мир с непонятной посторонним иерархией ценностей: поиски какой-нибудь напрочь не нужной вещи могли занимать внимание старика и день, и неделю, и месяц, - все же остальное отходило на второй план.

– Успокойся, уймись, - бросив на Алину извиняющийся, что ли, взгляд, Олеся Викторовна подошла к мужу, обняла, поцеловала в лоб.
– Не пугай Алиночку. Все найдется, все в свое время обнаружится!
– и повлекла, покатила коляску с ворчащим под нос мужем из комнаты.

– Все в свое время обнаружится, - тихонько, но все-таки вслух повторила Алина последнюю фразу будущей свекрови и снова взялась за альбом, но, задумчивая, листала его уже механически: мысль, смутная, неуловимая поначалу, наконец, прорезалась, обрела конкретность, заставила вернуться к фото юной надменной красавицы.

– Нервный какой-то стал, суетливый! Макинтош вспомнил сорокового года!
– появилась хозяйка в гостиной и как бы ненароком заглянула невесте сына через плечо, издали заметив, что та снова смотрит на девичью фотографию.

– Что это вы, Алиночка? Неужто ревнуете? Увы, увы, была любовь, была! И не одна. Но и то сказать - Богдаше ведь уже не восемнадцать!

– Расскажите, - попросила Алина.

– Жениться собирался, - начала Олеся Викторовна и улыбнулась.
– В девятом классе! Я ему говорю: ты школу хоть окончи, паспорт получи. А он ничего, окончу. Она дождется. Он, знаете, и тогда был упрямый. А вокруг нее какие-то ребята кружили, постарше. Однажды встретили, избили. Очень сильно избили. Так после этого! уже прямо демонстративно стал с нею ходить! Хороша, правда? Хозяйка жизни! А недавно в молочной встретила глазам не поверила. Пьет, опустилась! на вид - не меньше пятидесяти! По помойкам бутылок набрала - сдавала!

Отец снова вкатился в комнату.

– Если б на даче, - сказал, развивая навязчивую свою идею, - я б знал. Мы ведь недавно ездили! Ладно-ладно, молчу!
– увидел недовольство на лице супруги.

Алина встала решительно.

– Извините. Спасибо. Мне было очень приятно!

– Вот видишь!
– бросила Олеся Викторовна мужу упрек.

– Да что вы, что вы!
– подошла Алина к старику, ласково погладила ему пясть.
– Просто - пора.

– Ну!
– развела Олеся Викторовна руками, - дорогу, как говорится, знаете. Мы вам всегда рады. Заходите на огонек - со стариками поскучать. А то Богдан у нас такой занятой!

Отец почему-то вдруг расплакался.

– Ну чего ты, чего!
– подскочила к нему мать.
– Перестань! все отлично!
– и повезла из комнаты.

Алина замерла на мгновенье, потом быстро, крадучись подбежала к альбому, раскрыла безошибочно, вырвала портрет дерзкой красавицы, спрятала и едва успела вернуться в два прыжка к двери - показалась Олеся Викторовна.

– Спасибо!
– покраснела Алина, едва не пойманная с поличным, - очень все было вкусно! и - тепло! До свиданья.

Олеся Викторовна проводила Алину до дверей, заперла, вернулась в гостиную, раскрыла альбом столь же безошибочно и увидела то, что, в общем-то, и ожидала увидеть: пустой прямоугольник вместо фотографии.

– Какая все же глупенькая, - прокомментировала и снова проявила вокруг глаз морщинки-лучики.

Алинина "Ока" тем временем фыркнула мотором, мигнула фарами и резко взяла с места.

Навстречу ей показался "Шевроле не Шевроле", скрипнул, притормаживая, возникло даже ощущение, что улыбнулся. "Ока", однако, на улыбку отнюдь не ответила, а мрачно прибавила газу и, объехав изумленный "Шевроле не Шевроле", скрылась в перспективе, на прощанье как бы даже показав язык.