– В таком случае!

Но Благородный Карась был несгибаем: выступил вперед, стал перед Черно-Ажурным:

– Требую гарантий!

– Пожалуйста, - пожал плечами Ажурный.
– Я попрошу, чтобы вас взяли с собой.

Наутро к Папскому Дворцу в Ватикане подкатил лимузин. Швейцарцы в черных медвежьих шапках отдали честь. Из лимузина через дверцу, предупредительно распахнутую шофером, выбрался знакомый нам по Садовой улице Батюшка-Карась в сопровождении Молодого Православного Священника. Навстречу по лестнице Дворца спускался Высокий Чин Католической Иерархии. Последовали приветствия, рукопожатия, блицы вспышек неизвестно откуда повылазивших репортеров. Католический Чин обратился к Батюшке-Карасю с недлинной половинкою фразы, которая тут же была переведена Молодым Священником:

– Его Преосвященство полагает, что аудиенция, которую Его Святейшество соизволило дать в вашем лице всей преображенной Российской Церкви!

Католический Чин продолжил фразу, в которой даже Батюшке, ни бельмеса не смыслящему в итальянском, внятными показались слова "Gorbatshoff" и "Рyeryestroyka". Но в этот как раз момент один из швейцарцев подал Батюшке-Карасю голубой конверт. Батюшка глянул на надпись и посерел с лица.

Что-то продолжал говорить Католический Чин, что-то переводил Молодой Священник - все звуки исчезли для Батюшки, заглушенные гулким стуком крови в ушах.

Когда пауза, повисшая в воздухе, перетянулась за всякие приличные пределы времени, потребного для обдумывания ответа, Батюшка-Карась пришел, наконец, в себя; пришел, впрочем, только отчасти - иначе не пробасил бы, склонясь к уху Молодого Священника:

– Спроси, понимаете, его потихонечку, не мог ли бы я получить, понимаете, в Ватикане политическое убежище.

И на взгляд-вопль изумленного услышанным Священника добавил:

– Если потребуется - готов, понимаете, принять католичество. Во славу Божию!

– Ч-черт! Понарыли!
– выругался Юноша, едва не свалившись в канаву во тьме вечерней Садовой.
– Постой, Машка! Давай руку!

– Эй, командир!
– появился из мглы кто-то Высокий.

– Пошли-пошли, - шепнула Внучка.
– Не ввязывайся.

– Закурить есть?
– крикнул Высокий вдогонку и ускорил шаги.

Внучка, схватив Юношу за руку, побежала.

Побежал и Высокий, догнал возле самой полковничьей калитки, заградил путь.

– Дед, дед!
– громко позвала Внучка.
– Полко-о-вник!

– Да чего ты!
– забубнил Высокий.
– Кто тебя, понял, трогает?..

Калитка отворилась. На крыльце появился Человечек, освещенный электрическим отблеском из комнаты.

– Где полковник?
– агрессивно выступила Внучка.

– Заходите, заходите, ребята, - очень добродушно сказал Человечек. Чего волнуетесь?

– А вы! кто?
– осведомилась Внучка.

– Товарищи его, по работе, - широко и открыто улыбнулся Человечек. Приехали навестить. Он приболел немножко. Нелличка, где вы там?
– жестко и нетерпеливо позвал во тьму.

Страшный, истерзанный, опираясь на руку Чернокудрой Нежной, появился из-за угла Полковник.

– Дед, что с тобой?!
– бросилась к нему Внучка.

– Ничего, Машенька, ничего. Все в порядке. Все прекрасно. Пытались! ограбить. Вот, ребята приехали, - кивнул на Человечка и еще две-три тени, ошивающиеся около, - помогли. И доктор тоже есть, - взглянул на Ласковую.
– Так что вы езжайте, езжайте в Москву. У меня здесь все! в порядке.

– Никуда я не поеду!
– объявила Внучка решительно.
– Тут что-то не так. Пошли в дом.

– Конечно, заходите, пожалуйста, - гостеприимно пропел Человечек.

– Поезжай в Москву, я сказал!
– повысил голос Полковник.

– Иннокентий Всеволодович, - упрекнул Человечек.
– Вы думайте, что говорите! Заходите, ребята, заходите.

– В Москву!
– заорал Полковник так страшно, что Внучка с Юношею не сумели не послушаться, однако, едва двинувшись к калитке, оказались накрепко схвачены двумя тенями.

Человечек подал незаметный сигнал и третьей тени - Полковник тоже очутился в клещах, со ртом, зажатым чужой потной ладонью.

Две первые тени тащили ребят в дом, а Человечек отнесся к Полковнику:

– Не Штирлиц вы оказались, Иннокентий Всеволодович. Далек-ко не Штирлиц! Отправьте его на место. Наручники - обязательны, - бросил во тьму.
– Извините, - вернулся к Полковнику, - у меня не столько людей, чтобы следить за вами каждое мгновение. А самоубийством жизнь вы покончите не прежде, чем я вам это позволю. Не в службу, а в дружбу, Нелличка, подежурь немного возле.

Полковника увели.

– Там у нас решетка еще осталась?
– осведомился Человечек.
– Молодых людей определите наверх, окошко зарешетите. Если будут кричать - заткнуть!