– Мама!
– бросилась к Жюли корреспондентка.
– Скажи там своим! А то я устрою такой бенц!

– После своих грязных статеек ты еще смеешь?!.
– зашлась Жюли в праведном гневе и скрылась за посольскими воротами.

Вероника успела щелкнуть входящую мать и пробормотала под нос:

– Проституток пускают, а пресса!

– !от нашего небольшого коллектива полторы тысячи одноразовых шприцев, - волнуясь, произносила Жюли.
– А это, - достала маленькую коробочку, кокетливо перевязанную красной ленточкою, - пятьсот презервативов. От меня лично, - и слегка зарумянилась.

– Интересная женщина, - шепнул Кузьма Егорович Эжену, с которым мы расстались в вестибюле заведения страницею выше.
– Кто она?

Эжен покраснел и замялся:

– Она! Она, Кузьма Егорович! Н-ну! наставница молодежи, если можно так выразиться. Из! пансиона благородных девиц.

Жюли поднесла обе коробки Кузьме Егоровичу. Тот, принимая, проникновенно глянул дарительнице в глаза.

Секретарь компартии Франции, наблюдая за сценою и стараясь не упустить с лица широкую улыбку, распекал своего секретаря:

– Провоцируете скандал?

– А как я мог отказать?
– оправдывался секретарь Секретаря.
– Активистка! член партии с пятидесятого года. Организовала сбор средств, - а Кузьма Егорович целовал Жюли ручку.

Тем временем очередной оратор успел завести прелюдию к очередному подарку:

– С неослабевающим интересом наблюдая за процессами, происходящими в Советском Союзе!

– Вот видишь!
– упрекнул Кузьма Егорович Эжена, едва Жюли отошла. Значит, есть в Париже такие женщины! Есть! Чего вас ни попросишь!

Эжен поймал смешок засекшей публичный разнос хорошенькой посольской машинистки.

– Знаете, Кузьма Егорович!
– вдруг приосанился.
– Не те времена пошли!
– Кузьма Егорович взглянул на Эжена с некоторым недоумением и чуть ли даже не с восхищением.
– Посольство великой державы не обязано разыскивать кому бы то ни было гувернанток для внучек! Даже первым лицам государства! Даже если их дети разводятся с женами!
– и Эжен бросил победный взор на машинисточку, которая давно уже занялась чем-то другим.

– Вот как?
– спросил Кузьма Егорович с усмешечкою, а Эжен уже и рад был бы отказаться от опрометчивых слов, но поезд, кажется, ушел.

Оставалось упорствовать в диссидентстве:

– Да!

– Ну-ну, - покивал Кузьма Егорович, а Равиль сделал пометку у себя в блокнотике.

Взобравшись на дерево и держась на нем неведомо как, Вероника рыскала телевиком сквозь приоткрытое окно банкетного зала.

– Господин Кропачев!
– крикнула с несильным акцентом, завидев Кузьму Егоровича.
– Правда ли, что ваш сын - лидер рок-группы, самым жестким образом настроенной против режима?

Кузьма Егорович (рядом стоял французский Секретарь) брезгливо прикрыл окно, вздохнул:

– У нас пресса тоже совершенно распоясалась, - и, взяв собеседника под локоток, продолжил конфиденциальную беседу: - Так вот, не могли б вы по своим каналам поспособствовать, чтобы!
– кивнул на Жюли, которая с повышенным достоинством и чрезвычайным изяществом пила кофе, - эта милая женщина поработала годик-другой в Москве. Для меня лично.

Французский Секретарь постарался сдержать на лице изумление:

– Но вы знаете кто она?!

– Еще бы!
– кивнул Кузьма Егорович.
– Именно поэтому. Тем более, что мне сообщили, будто она! высокая профессионалка.

– Что верно, то верно, - смущенно подтвердил Секретарь.

– Видите ли, у нас в стране сейчас возрождаются многие старые традиции, и мне хотелось бы оказаться в числе первых, которые!

– О, да!
– восхитился Секретарь.
– Вы очень смелый человек, господин Кропачев!

– У меня, конечно, тоже есть враги, - вздохнул Кузьма Егорович (Секретарь кивнул весьма понимающе), - но тот факт, что она - коммунистка, многим из них, надеюсь, заткнет рот.

– Коль уж вы все равно идете на такой риск! может, подобрать кого-нибудь! помоложе? Молодые, правда, не очень к нам идут, но если как следует поискать!

– Ну уж нет!
– возразил Кузьма Егорович твердо.
– Возраст! Опыт! Знание жизни!

– О вкусах, конечно, не спорят, - развел Секретарь руками.

– Вот и условились. С валютой у нас, правда!
– пустил Кузьма Егорович многоточие.
– Сами знаете!

– Молодая, конечно, обошлась бы вам дороже.

– Ну?!
– изумился Кузьма Егорович.
– Порядочки! Впрочем, дороже, дешевле - это не так важно: я решил передать вам авторские права на мою последнюю книгу, вы назначите мадам достойное ее вознаграждение, а на остальное! На остальное, - продемонстрировал, что и ему не чуждо понимание комических ситуаций, - купите для СССР одноразовых шприцов, - и, взяв с подноса рюмочку ликера, многозначительно поднял ее в сторону Жюли, которая расплылась в счастливой улыбке.