Он уже очень, очень много лет не был так счастлив.

На следующее утро его разбудил странный запах с кухни, и Шэнь Вэй несколько долгих мгновений не мог понять, где находится. А потом его взгляд упал на перевязанное запястье, и на вечно бледном лице Шэнь Вэя расцвела краска.

Что он наделал прошлой ночью! Что наговорил!

Всё это… У него просто не было сил об этом думать.

— Утро, — радостно пропел кто-то.

Подняв глаза, Шэнь Вэй увидел Чжао Юньланя с палочками во рту. В руках Юньлань нёс широкий поднос с пятью углублениями, каждое размером с небольшую тарелку.

Пяти углублений как раз отлично хватало на двоих людей, чтобы разделить четыре блюда и суп, и больше ничего не пришлось таскать с кухни.

Тот, кто придумал это чудовищное орудие лени, заслуживал отдельного наказания.

А ещё оно было заставлено не менее чудовищной едой: слева направо на подносе горделиво высились стаканы с лапшой быстрого приготовления, над которыми поднимался пар, мешаясь в совершенно непередаваемый аромат.

Шэнь Вэй молча хлопнул глазами.

Юньлань же спокойно уселся на диване и начал перечислять:

— Слева лапша с говядиной, отваренная в воде, за ней лапша с кимчи, отваренная в молоке, в середине лапша с грибами и курицей, которую я погрел в микроволновке и ещё масла добавил, вторая справа — лапша с морепродуктами, туда пришлось долить соуса, а то было невкусно, а справа — лапша с беконом, отваренная в кофе… Эта мне особенно нравится. Выбирай.

И этот человек добавил, помедлив:

— Видишь ли… Я не умею готовить. А ты нечасто приходишь, и я подумал, что два стакана лапши — это попросту стыдно.

Поэтому он приготовил пять… Какая щедрость.

Шэнь Вэй обвёл взглядом плоды его стараний и невольно задался вопросом, каким образом Юньлань до сих пор не отравился собственной стряпнёй и не умер в жутких мучениях.

К счастью, лапша могла быть сварена даже на мышьяке, и Шэнь Вэй с удовольствием отведал бы её, не моргнув и глазом… Но профессор Шэнь всё же выбрал на подносе самый мирный вариант из предложенных и негромко напомнил Юньланю:

— Жирная пища вредна для желудка. Не ешь слишком много.

— Денег нет, — пожал плечами Юньлань. — Если премию не дадут поскорее, придётся занимать у отца.

Заметив взгляд Шэнь Вэя, он подмигнул ему и широко улыбнулся:

— Вот увидишь, из меня получится не только постельная грелка, но и неплохой вымогатель.

Шэнь Вэй подавился острым бульоном и отчаянно закашлялся.

Чжао Юньлань только хмыкнул и беспечно бросил:

— Конец года, пора пересматривать добродетели. На земле в последнее время всё больше и больше воров, а волшебный народец и призраки уже надоели своей суетой.

Шэнь Вэй выпрямился, взяв себя в руки, и вытер рот.

— Добрые дела, совершённые с умыслом, дают лишь поверхностную карму. Разве можно так просто достичь добродетели?

— Именно так.

У Чжао Юньланя, судя по тому, с каким аппетитом он поглощал жуткую смесь лапши и кофе, полностью отсутствовал вкус.

— И кстати говоря, у нас новое дело. Хотя, казалось бы, в это время года преступники могли бы ради разнообразия вести себя хорошо.

Первым мистическим артефактом были Солнечные Часы Реинкарнации, затем появился Столп Природы, а третьей была Кисть Добродетели. Неудивительно, что разговоры о добродетели заставили Шэнь Вэя невольно напрячься.

Не успел он спросить, как у Юньланя зазвонил телефон.

— Помянешь дьявола, — пробормотал тот с полным ртом, отпихнув от себя стакан с лапшой. — Что им опять надо?

За одну ночь ещё двое пострадавших оказались в больнице с теми же симптомами: никаких болезней и никаких ранений, только беспочвенные вопли о боли в ногах. Семья одной из жертв позвонила в полицию в пять утра, и сотрудникам спецотдела невольно пришлось выползти из своих спален раньше некуда.