— Почти уверен, что он имел в виду, что они с Авой трахались.

Я вся краснею и пытаюсь выдернуть руку из его, но он мне этого не позволяет. Парень удерживает меня рядом, притягивая чуть ближе, чтобы наклониться и прошептать мне на ухо.

— Что заставляет меня полностью пересмотреть сегодняшние планы. Почему бы нам не вернуться в твоё общежитие, не откопать ту форму и самим не снять небольшое видео? Только для нас.

Это заманчиво.

О… Боже, это так заманчиво.

Но я не могу позволить себе отвлекаться. Я хочу развеять эту тайну перед первым днём занятий, чтобы я могла сосредоточиться. Хочу начать свой первый год здесь как можно более бодрой. А с учётом дедовщины и смерти Чарли всё и так достаточно мрачно.

— Может быть, позже, — бормочу я, щёки всё ещё ярко-красные.

Мы входим в кофейню через открытую входную дверь. В ней сосновые полы, окрашенные в приятный тёмно-коричневый цвет, и несколько зон отдыха, окружённых растениями или перегородками для дополнительного уединения. Я влюбляюсь в неё с первого взгляда, и не только потому, что кофе вкусно пахнет, а чебуреки на витрине выглядят свежими и слоёными.

На каждой стене — картины, живописные горные пейзажи, нарисованные местными художниками. У них даже есть магазин товаров на углу, где продаются толстовки и кружки Рок Маунтин. Талисман университета Борнстед изображён в виде горца с топором на плече, меховой шапкой на голове и гончим псом рядом с ним. Он украшает половину футболок на вешалке.

Зак принимает мой заказ и встаёт в очередь, позволяя мне побродить в поисках свободного места.

Я с удивлением выхожу из-за угла деревянной перегородки и вижу Виндзора Йорка, сидящего с чашкой чая и листом бумаги, исписанным мелким аккуратным почерком. Он поднимает взгляд, как будто ожидал, что я найду его здесь, медленно, пристально, с улыбкой на губах.

— Ах, разве это не будущая герцогиня Вестминстерская, — он посмеивается, когда я сажусь напротив него. Когда он откидывается на спинку стула, то переплетает свои ноги с моими под столом.

— Что ты задумал? — спрашиваю я, потому что он упоминал что-то о встрече с методистом сегодня утром.

— Перестраиваю некоторые свои занятия. Решил специализироваться на психологии, — он скрещивает руки на груди, а я поднимаю брови и переворачиваю листок, чтобы посмотреть.

— Психология? Ты никогда раньше не упоминал о своём интересе к ней.

— О, разве нет? — Виндзор позволяет самодовольной улыбке появиться на его губах. — Манипулирование людьми, наказание плохих парней, отношения с моей семьёй, — он складывает пальцы домиком на животе и ждёт, пока я изучу листок, который он составил, с подробным описанием того, в каком году и семестре он будет посещать каждое занятие и когда, чтобы закончить университет вовремя. — Я бы с удовольствием побольше покопался в науке о головах людей.

— Ты знаешь, что это звучит жутко? — спрашиваю я, разглядывая его волнующе красивый почерк. Чтобы узнать, хороший это план или нет, мне нужно было бы посмотреть требования к диплому Борнстеда по психологии. Но, похоже, у него действительно есть необходимые гены в нужном месте. Я возвращаю ему лист. — Значит, вот что это такое? Ты коротаешь время в университете, в который с самого начала никогда не хотел поступать?

— Кто сказал, что я никогда не хотел? Марни, я следую за тобой. Где бы ты ни была, это то место, где и я хочу быть.

У меня нет времени обдумывать это заявление до того, как появится Зак с нашим кофе. Он также принёс мне бутерброд, о котором я не просила, но внезапно, почувствовала, что ужасно хочу есть. Я беру его, пробормотав благодарность, и принимаюсь за дело.

— Что всё это значит? — спрашивает Зак, указывая на лист Виндзора.

— Я изучаю психологию, — Виндзор улыбается Заку и преувеличенно по-плейбойски подмигивает ему. — Я хотел сделать что-то бесполезное и соответственно королевское. Искусство казалось хорошим вариантом, но моей матери это слишком бы понравилось. Кроме того, психология — это как раз по моей части. Мне нравится играть с другими людьми, как с куклами.

Я ничего из этого не комментирую. Честно говоря, я могла бы написать докторскую диссертацию о том, что только что сказал Виндзор. Прямо сейчас я сосредоточена на сообщении, которое только что пришло от подруги Тори.

«Не могу прийти, извини. Что бы вам ни понадобилось, не стесняйтесь писать».

Я вздыхаю.

Такого рода личные разговоры — то есть о чьём-то умершем лучшем друге — кажутся более подходящим для личной встречи. Но если девушка не собирается приходить, с таким же успехом я могу и спросить в сообщении.

В конце концов, если я смогу получить ответ на тот единственный вопрос, я почувствую себя намного лучше.

«У Тори случайно не было татуировки в виде символа бесконечности на запястье? Я знаю, это кажется странным вопросом, и мне жаль задавать его, но это может быть важно».

Я отправляю сообщение, а затем кладу телефон и вгрызаюсь в бутерброд с индейкой, как будто это пятизвёздочный деликатес.

Зак был прав: я умирала с голоду.

— А что насчёт тебя, наш прекрасный игрок в американский футбол? — Виндзор подаётся вперёд и берёт свой чай, разглядывая Зака. Среди них всех, я думаю, эти двое ладят лучше всего. Виндзор и Зейд идут за ними. Худшая пара? Вероятно, Виндзор и Тристан. Или, может быть, Зак и Тристан. Хм-м.