Старик замолчал, стараясь незаметно вытереть скупую слезу, предательски потекшую по дряблой щеке. Но что-то не давало мне покоя. Какая-то деталь, которую я упорно упускала. Наконец меня осенило.

– Но раз вы Вестник, почему нет черного глаза? Это же отличительная метка каждого из нас, - наверное, мой вопрос показался ему наивным и глупым, потому что продолжил он говорить только после глубокого вдоха.

– Ах, Виктория, - сокрушенно пробормотал Генхард, машинально протягивая руку к посоху, но тут же ее одергивая. – Ты не представляешь, как мне было тяжело видеть упадок собственного народа, которому я должен был принести только благополучие.

– Подождите, - перебила его я. – Вы постоянно говорите об упадке. Но что произошло? В чем он выражается?

Старейшина неодобрительно посмотрел на меня, возмущенный тем, что его перебили, но я хотела получить наконец ответы на свои вопросы.

– В то время, когда я нашел свою предназначенную, и она забеременела, Весть, несенная мной, исполнилась, и практически каждый, независимо от расы и дара, получал своего предназначенного. Подобные союзы природа также поощряла плодовитым потомством. Прости этот каламбур, но так оно и было. Предназначенные пары могли родить и три, и даже пять детей, в то время, как в обычных браках, которые тогда были редки, рождалось максимум два ребенка. Постепенно даже в благословленных браках стало появляться не больше двух малышей, а то и один. Наша численность перестала расти. В парах непредназначенных тоже было не лучше: лишь одного ребеночка могла выносить женщина, и сколько бы ни пытались, вновь она родить не могла. Среди нового поколения почти перестали появляться избранные пары, а если такое чудо случалось, то только среди «высших» крылатов. Община распадалась на два лагеря: дар имеющие и бездарные или имеющие самые его азы. А я попросту не мог смотреть на это, - боль в его голосе заставляла сердце сжиматься в приступе жалости. Я даже представить не могла, каково это, наблюдать за медленным и неотвратимым угасанием и понимать, что ничего не можешь сделать.

– Когда народ начал понимать, что Весть работать перестала, мой авторитет, как главного, заметно просел. Я начал понимать, что это не благость, а проклятие, издевательство, и все силы направил на то, чтобы замаскировать свою двойственную натуру, заставить общину забыть об этом жалком факте моей биографии, который я всей душой возненавидел. Это потребовало больших затрат собственного дара, но я смог избавиться даже от отличительной черты, сделав глаз таким же голубым, как и второй.

– Простите, - прошептала я, сжимая руки в кулаки до побелевших костяшек. – Я даже предположить не могла, что вы переживали в течение столь долгой жизни…

– Но потом, - продолжил Генхард, - крылаты опять вспомнили про Вестника и легенды о его появлении. С моей подачи, конечно же, но никто не знал, что я напрямую приложил к этому руку. И спустя столько веков ожидания находится первая за долгое время предназначенная пара, союз белого и черного. Как тогда ликовала община, и я вместе с ними… Виктория, это действительно была лучшая новость, которую мы только могли узнать. Я поклялся передать свой титул только следующему Вестнику, и только сила этой клятвы держит меня на этом свете. Община все видит и знает, я практически угас. Отведенное мне время на исходе. Но ты так молода, чтобы взваливать на тебя это тяжкое бремя власти. К тому же, за неимением тогда Вестника, я с младых лет начал готовить Кристиана. Вдруг сил клятвы не хватило бы, и я умер раньше времени? Да и ты совершенно незнакома с местным устройством, правилами, - его речь перестала быть связной, уступая место сумбуру.

– Генхард, я совершенно не против подобного расклада! – чересчур громко воскликнула я. – Конечно же, Кристиан достоин занять ваше место. Я еще ребенок и никогда не стремилась к власти! А он знает мироустройство, знаком с общиной и будет гораздо более желанным старейшиной среди крылатов.

– Только он ненамного старше, - возразил мужчина, опуская свой тяжелый взгляд на меня. – И община вряд ли обрадуется несмышленому юнцу на кресле старейшины.

Мы вновь замолчали. Я не знала, что ответить. Генхард был абсолютно прав: я ровным счетом ничего не знала об общине, и если он, крылат с почти тысячелетней историей, не знал как поступить, то мне, крылату, воспитанному людьми, и подавно не стоило сюда лезть.

Он потянулся за посохом, обхватывая широкой ладонью шероховатую поверхность деревянного ствола, покрытую замысловатой вязью узоров, и встал на ноги. Сейчас он вновь казался дряблым, измотанным жизнью стариком, каким и был на самом деле, от вчерашней бодрости не осталось и следа.

– Что ж, Виктория, я несколько задержал тебя. А планы перед нами стоят достаточно грандиозные. Еще встретимся, маленький Вестник.

Последние слова он произнес с легкой улыбкой, едва затронувшей его губы. Краем глаза в окне я уже неоднократно улавливала фигуру Кристиана, нервными движениями мерившую двор прадеда.

– Спасибо, Генхард, - слегка поклонилась я, пятясь к выходу из комнаты.

– Ты помнишь про мой секрет?

Я яростно закачала головой, но ответ не устроил его.

– Нет, Виктория, скажи это.

– Да, я сохраню ваш секрет. Если вы желаете, могу поклясться на магии.

– В этом нет необходимости, - отмахнулся Генхард, отворачиваясь и, видимо, уже забывая о моем существовании, чему я была несказанно рада и быстро выскользнула из дома.

Как и ожидалось, Кристиан уже ждал около входной двери и сразу же набросился с расспросами.

Глава 18.

– О чем он с тобой разговаривал? – воскликнул Крис, едва я вышла из дома, и сразу же заключил в крепкие объятия. Особо любопытные моментально начали оборачиваться на нас, но раз парня это не смущало, не должно и меня.

– Обо всем, - уклончиво ответила я, прекрасно помня об обещании. Кристиан недоверчиво прищурился, очевидно, не веря моим словам, но ничего не сказал. – Это не моя история, Крис, я не могу тебе об этом рассказать.