Она отвергла его. Дважды! Даже если он ее любит, то у него всё еще осталась мужская гордость, в конце концов. И если в первый раз у Элоди был довольно веский повод расторгнуть помолвку, то теперь…

Она поморщилась. Всё, чего ей хотелось, это вернуться на неделю назад и просто его послушать.

— Эли, — ласково произнесла Изабель. — Ты имела полное право злиться. Если бы я нашла у Генри в постели женщину, то мне бы чертовски хотелось узнать, какого дьявола она там делает. И мои первые мысли были бы самыми гнусными. Это же очевидно.

Что ж. Оставалось только молиться, чтобы Джеймс рассуждал так же, как Изабель. Найдет ли он в себе достаточно понимания? Или подумает, что Элоди истерична и лучше с ней больше не связываться?

Она осторожно подняла глаза на сестру.

— А ты… А как ты думаешь, если я напишу ему, он мог бы вернуться?

Лицо Изабель переменилось, став крайне беспокойным и неуверенным, почти виноватым. Сестра нервно поерзала, и у Элоди болезненно подпрыгнуло сердце.

— Бель? Что такое?

— Ох, Эли… У Генри друзья в Лондоне, и от них были сообщения… В общем, я не думаю, что Джеймс в ближайшее время сможет сюда вернуться.

Элоди подалась вперед, приложив руку к груди.

С Джеймсом что-то случилось? Нет, пожалуйста…

— Бель, скажи прямо, если тебе что-то известно.

Изабель глубоко вздохнула и покачала головой.

— Кажется, он был пьян…

О Боже.

Элоди не знала, что ей делать, как реагировать. Должна ли она смеяться от радости или плакать от отчаяния? По крайней мере, он не был с другой женщиной. Но он сорвался, снова выпил, и это, без сомнения, ее вина.

В ее памяти мигом вспыхнули образы, яркие, как вспышки молнии. Вот Джеймс, слегка раскрасневшийся от поцелуев, идет по тропинке и улыбается…

'— Итак, доктор Элоди, — поддразнил её он,

— а что же вы предлагаете в качестве лекарства?

Она пожала плечами.

— Просто не пей.

Джеймс расхохотался, и Элоди подхватила его смех.

— А ты сдержишь свое обещание, если я когда-нибудь сорвусь?

— Непременно…'

Элоди подскочила, полная горячей решимости. Впервые за долгое время она точно знала, что именно должна, — нет, просто обязана, — сделать.

— Бель, помоги мне собраться. Утром я еду в Лондон.

Глава 28

Джеймс попробовал открыть глаза, но веки не поддавались. Горло пересохло, как в пустыне, а шершавый язык опух, будто перед сном виконта накормили гравием. Голова раскалывалась.

Но хуже всего было то, что он трезвел.

Джеймс поерзал на кровати, и его желудок сжался. Значит, лучше шевелить конечностями по отдельности.

Он подвигал ногами и понял, что всё еще в сапогах. О, еще были брюки и рубашка, ну надо же, как удобно. Он явно успел скинуть жилет до того, как отключиться.

А чем так пахнет? Это его запах? Господи… Нужно срочно выпить, пока ощущения не вернулись.

Закрыв глаза, чтобы комната меньше вращалась, Джеймс попробовал нащупать бутылку рядом с кроватью, потому что точно знал, что она там. Она всегда была там.

Но его пальцы сжали воздух. Он попробовал ещё раз.

Ничего. Пустота и ковер. Бутылки не найти.

Проклятье.

Ему срочно нужно выпить. Придется звать слугу — ему это не нравилось, но лучше так, чем трезвость.

Прошло так много времени с тех пор, как он чувствовал себя настолько паршиво. Но времени в избытке до того, как вспомнит причины, по которым вообще когда-то бросил пить.

Когда он медленно поднял руку к сонетке, — шнурку для вызова слуг, — ослепительный свет пронзил его разум, с размаху ударил в веки. Череп раскроили надвое. До этого шторы были плотно задернуты, делая спальню темной, как смоль, а теперь их раздвинул сам сатана.

Женский силуэт стоял у окна и молчал. Скрестил руки на груди. Там, где должно быть лицо, была только черная тень и ангельский ореол вокруг головы…

О да, это был сатана.

— Доброе утро, Джеймс.

Его сердце содрогнулось. Желудок заурчал. Гордость потребовала подпрыгнуть и вытолкнуть ее отсюда, но это было физически невозможно. Джеймсу оставалось только лежать и молиться о смерти, ведь смерть была лучшим исходом, когда пришла она.

Элоди.

Красивая, нежная, забавная Элоди, вырвавшая ему сердце и обвалявшая его в грязи. Она стояла у окна в его комнате, но зачем? Пришла добить его окончательно? Джеймс не был хорошим человеком, но разве он и правда это заслужил?

Он попытался взглянуть на нее хмуро, но это больше походило на косоглазие.

— Какого черта ты здесь делаешь?

Она подошла ближе. Теперь, когда солнце не лилось на нее сзади, можно было разглядеть лицо, такое красивое… И с такой печальной улыбкой.