По рядам бродят немногочисленные посетители, в основном старики и дети.

— Что мы тут делаем?

— Пройдемся по лавочкам, — говорит Нетруди. — Думаю, ты захочешь побывать в том дальнем ангаре.

— Ты со мной не пойдешь?

— Я присоединюсь к тебе через минуту. Мне нужно кое-что забрать там, на другой стороне.

— Тогда ладно.

Уэйлон выходит из машины и направляется к дальнему ангару. Он оборачивается и видит Не-труди, которая размашисто шагает, плавно, но не напоказ покачивая бедрами. Она использует все пять типов движения, что вовсе не выглядит неестественно: это тело, наслаждающееся движением. Никто, кроме Уэйлона, не смотрит на нее. Девушка делает еще несколько шагов и, не снижая скорости, как фокусник, словно бы из ниоткуда, достает сотовый телефон и кредитную карту.

— Эй, приятель!

Уэйлон оборачивается.

— Не забудь фасоль.

На него пристально смотрит белка. Тотем на деревянном столбе. С глазками-бусинками. Из черного дерева.

— Тик, так, — говорит она, складывая лапку пистолетиком и приставляя ее к своей маленькой головке. — Тик-так.

Уэйлон чувствует, как у него начинают ходить желваки. Он наклоняется, чтобы поднять камень, и белка упрыгивает.

Уэйлон трясет головой и идет к ангару. Смотрит на часы. Восемь. Обратный отсчет пошел.

В ангаре торгуют разнообразной поношенной ковбойской одеждой. С одной стороны навалены видавшие виды рубашки и выцветшие джинсы. Фотограф бродит вокруг прилавков, трогая вещи, щупая ткани, недоумевая, почему Нетруди отправила его сюда. Разве только хотела поговорить по телефону без свидетелей. Он поворачивает в проход и оказывается в зоне отдыха, где стоит диван со сломанной спинкой.

А за ним — стеллажи, бесконечные стеллажи с поношенными, потрепанными, потертыми и прекрасными ковбойскими сапогами.

Машину заполняет калейдоскоп запахов. Травы, свежий хлеб и так далее. У Уэйлона урчит в животе.

Девушка усмехается.

— Ты слышала?

— Должна тебя предупредить, кулинарка из меня никудышная.

Она сидит за рулем, сдвинув назад новую старую ковбойскую шляпу. Шляпа ей очень идет, точно Нетруди носила ее всю свою сознательную жизнь.

Уэйлон шевелит ногами: его новые старые сапоги уже сделались второй кожей.

— Ну как?

— Идеально, — отвечает Уэйлон.

— Это папины. Он умер на прошлой неделе. Все его вещи я сдала Джебу для продажи, кроме одной рубашки. Я в ней сплю.

— Держу пари, это удобно, — говорит Уэйлон. И добавляет: — Для меня это большая честь. Спасибо тебе.

— Да, я сдала все, кроме рубашки и пушек, так что, знаешь, нам не придется их сегодня покупать. — И добавляет: — Пожалуйста.

— Пушек?

— У него есть старинный «писмейкер». На мой взгляд, тебе нужен шестизарядный. Дальность стрельбы у него невелика, но мозги, думаю, он тебе вышибет.

Пожарная сигнализация верещит уже в третий раз. Уэйлон разгоняет дым номером журнала «Проекты деревянных домов». С тех пор, как сигнализация сработала в первый раз, он с журналом уже не расставался. Потому что, во-первых, у нее противный пронзительный звук. А во-вторых, уж очень ему полюбился план дома «Деревенский отшельник». Он кажется уютным, но просторным; стильным, но скромным.

Уэйлон в третий раз смотрит в конец коридора, на приоткрытый шкаф. Из-под дверцы выглядывают носки красных ботинок, похожих на клоунские. Но, вспомнив, что над некоторыми вещами Нетру-ди шутить не любит, фотограф благоразумно держит рот на замке.

— Может, вынуть батарейку? — предлагает он.

— Я забуду вставить ее обратно, стану печь пирог и погибну в пожаре.

— Справедливо.

Он машет журналом перед дымоизвещателем. Сигнализация смолкает. Нетруди сдается и открывает окно. Она входит в комнату, держа в руках нечто, что еще полчаса назад имело шанс попасть на обложку кулинарного журнала.

— Ох, этот тоже не получился.

Они молча сидят на залатанном диване. Девушка отрезает кусочки яблока и протягивает Уэйлону, а он окунает их в банку с жирным органическим арахисовым маслом.

Могло быть хуже.

Он мог сейчас быть один.

С консервированной фасолью.

Нетруди смотрит на часы. Уже не первый раз. По мере приближения сумерек она начинает нервничать. Уэйлон это понимает, но девушка внимательно выслушала его инструкции по проявке и печати фотографии. За ее помощь он решил передать права ей. Возможно, это покроет судебные издержки или штрафы, если что-то пойдет не так. С другой стороны, возможно, всем будет по барабану.

— Нервничаешь? — спрашивает Уэйлон.