Импедимента!

Гермиона проморгалась и ощутила, что эффект помех спал. Драко и Антонин вовсю катались по полу, нанося удары друг другу, и с трудом получалось понять, кто из них побеждает. Она сделала глубокий глоток воздуха и постаралась собраться, но её руки всё равно мелко-мелко дрожали, а сердце билось, словно колибри, пытающаяся вылететь из клетки. Нужно срочно найти свою палочку! Грейнджер осмотрелась по сторонам и запаниковала — ни следа. Неужели этот урод её тоже сломал?

Антонин тем временем ловко перекатился на бок, окончательно подмяв под себя Малфоя, и нанёс пару сочных ударов.

Ох, не отбивную они там сейчас готовили, не отбивную…

Один удар, другой, голова Драко с глухим стуком откинулась на деревянный паркет. Антонин навёл на него палочку и начал читать какое-то длинное заклятие, больше похожее на замогильный напев. С каждым новым звуком на лице Малфоя, на шее, ладонях и везде, где только виднелся оголённый участок кожи, начали появляться маленькие пузырьки, словно на поверхности кипящего сахарного сиропа. Лицо Драко побледнело настолько, будто бы из него вытекла вся кровь, его глаза широко распахнулись от ужаса, но он не издал ни звука, а лишь сильнее сжал челюсть и активнее попытался вырваться из хватки Антонина.

Гермиона судорожно шарила руками по полу, надеясь хотя бы на ощупь найти свою палочку. Пузырьков на коже Драко становилось всё больше и больше, они скапливались в единый тугой волдырь и когда достигали размера монетки, то с треском лопались, растекаясь жёлтой сукровицей по коже. Выглядело это невероятно больно. На месте лопнувших образовывались бордовые, тёмные дыры. С каждым произнесённым Долоховым словом лицо Малфоя начинало всё больше и больше напоминать рыхлую, пористую губку. Драко каждый раз глухо стонал, плотно сжимая губы, и руками пытался отвести от себя палочку Антонина, но его ладони тоже были изуродованы влажными, сочащимися алой полупрозрачной жидкостью струпьями. Древко палочки просто выскальзывало из мокрых рук. У Гермионы закружилась голова, и к горлу подошёл тошнотворный спазм. Драко погибал прямо у неё на глазах!

Осознав, что Малфою недолго осталось, она просто схватила с журнального столика тяжёлый хрустальный графин и опустила на голову Антонину, вспомнив кадр из фильма, когда плохого парня вырубают метким ударом вазой по башке.

Тяжёлая бутыль глухо приземлилась ровно на макушку Пожирателя. Раздался характерный глухой стук, но графин на осколки не разлетелся, да и Антонин почему-то сознание не потерял. Он медленно развернул голову в её сторону и встретился с ней страшным, полным ярости взглядом.

Ну… Зато он прекратил произносить своё заклятье и отвлёкся от Драко. Видимо, ей теперь тоже следовало побеспокоиться о своей сохранности. Гермиона нащупала рукой бокал и метнула в Долохова, но тот легко отмахнулся и встал с лежащего, не подающего признаков жизни Малфоя. Одним широким взмахом Пожиратель направил палочку на неё. В голове промелькнула мысль, что вот и всё — конец, они не выберутся отсюда никогда. Она по-детски закрыла глаза руками, приготовившись к встрече с Живоглотом. Но смерть так и не наступила. Внезапно агрессивный ублюдок с удивлённым стоном обмяк и, словно гора, рухнул к ногам Гермионы.

— Жива? — заплетающимся языком спросил Малфой. Выглядел он отвратительно, как оживший кошмар, но при этом язвы на его лице постепенно начинали затягиваться. Видимо, эффект ослабевал — Долохов всё же не успел закончить заклинание.

Гермиона коротко кивнула.

— А ты?

Драко отбросил графин, поднял палочку Антонина, наколдовал Инкарцеро и с брезгливостью взглянул на свои ладони. Его лицо моментально побледнело, а с губ слетел болезненный стон. Хотя, вообще-то, выглядели они уже на порядок лучше, чем тогда, когда Долохов читал над ним своё проклятье. Но было легко представить, насколько ему всё же больно. Гермиона видела, как дрожат его руки, как лихорадочно блестят его глаза, и как часто он дышит, будто бы всего кислорода в комнате ему мало.

— Мне в детстве снился такой кошмар, — безжизненно произнёс Драко, — что у меня под кожей ползают толстые белые личинки и прогрызают себе дорогу наружу через кучу дыр в моём теле…

— Ты что-то выяснил? — Гермиона аккуратно забрала у него палочку Долохова и наколдовала Манящие чары на свою. Даже от такого простого заклинания по пальцам словно ударило электрическим током. Гермиона со злостью уставилась на чужеродное древко — эта пакость ещё и кусается?! К счастью, её собственная палочка оказалась цела и просто закатилась под кресло, а вот Малфою, видимо, как-то придётся дальше работать с этой кусачей деревяшкой.

— Недостаточно. Научился ставить щиты. Сейчас приведу его в сознание и посмотрим, что он там прятал, — Драко забрал у неё палочку Антонина, отлевитировал его на кресло и закатал рукава. Гермиона задержала взгляд на Тёмной метке, такой же, как и у Долохова. — Потом наложишь на него Обливейт, я вряд ли его палочкой смогу сделать это аккуратно.

— А легилименция? — её саму всё ещё потрясывало от переизбытка адреналина.

— О, в этом я точно не буду с ним осторожным. Он почувствует всё, — мрачно пообещал Малфой и одной ногой в тяжёлом ботинке с силой надавил на промежность пленника.