Долохов дёрнулся и широко распахнул глаза.

— Силенцио! — моментально среагировал Драко. — А теперь давай, покажи мне, что я хочу.

И воцарилась тишина.

Малфой молчал, а Долохов говорить не мог, даже если б захотел.

Гермиона обошла их кругом и встала сбоку. У неё ещё ни разу в жизни не было возможности понаблюдать, как действует легилимент. В теории представляла, на себе даже ощущала, но чтобы наблюдать так, вживую…

Выглядело на удивление скучно. Антонин, словно рыба, выброшенная на сушу, беззвучно то открывал, то закрывал рот. А Драко стоял, склонившись над ним, одной ногой упираясь в сиденье рядом с его промежностью, и совсем не шевелился. Как статуя. Свободная рука Малфоя расслабленно лежала на колене, а на его лице не отражалось ничего особенного: никаких лучей из глаз, вертикальных зрачков или алых белков. Возможно, это выражение можно было бы принять за лёгкую заинтересованность. Будто бы он просто склонился рассмотреть поближе чёрные точки на носу у Антонина. И только волшебная палочка в другой руке Драко упиралась в висок настолько сильно, что, казалось, может продырявить череп Долохова насквозь.

Грейнджер выдохнула, вновь обходя их кругом, и села на диван. На её присутствие никто внимания не обращал. Будто бы этой комнаты вовсе не существовало. Она подумала, что Малфой в таком состоянии очень уязвим. Любой может подкрасться сзади, и нет больше легилимента. Гермиона положила свою палочку на колени — если будут врываться, то ей придётся отбиваться за двоих.

Подождала.

Ничего не происходило. Двери не выбивали, Долохов с Малфоем не шевелились. Не зная, чем себя занять, начала складывать из бумажной салфетки журавлика. На самом деле, дай ей в руки спицы и шерсть — она с таким же успехом села бы вязать или собирать пазлы. Руки дрожали, голова всё равно не понимала, что она сейчас делала — ей просто требовалось заняться хоть чем-нибудь.

Некоторое время в комнате царила абсолютная тишина. Гермиона даже успела сложить штук тридцать журавликов.

— Это мне не нужно. Это можешь засунуть себе в задницу тоже.

Гермиона вздрогнула от неожиданности и удивлённо посмотрела на Драко. Тот был сконцентрирован на Долохове и, похоже, не заметил, как начал говорить вслух:

— Ещё раз. Крестраж. Поехали!

Внезапно за одну секунду одновременно произошли две вещи: с Антонина исчезли все магические путы, а Драко снесло невидимой волной в стену.

На второй секунде Долохов потянулся к ботинку и вытащил ещё одну палочку. Почему никому из них не пришло в голову его не обыскать?!

На третьей секунде подонок навёл остриё в сторону Драко.

— Авада Кедавра!

Из палочки Гермионы вырвался зелёный луч, и Пожиратель смерти камнем рухнул на пол.

Стало оглушительно тихо. В воздухе красиво кружили пылинки, пахло дорогим разлитым алкоголем, моргала на полу упавшая настольная лампа, но ни одного звука больше не было слышно.

— Охуеть, Грейнджер, — Драко прихрамывая прошёл к трупу Долохова и открыл ему один глаз, проверяя зрачок.

— Там ему самое место, — со злостью выплюнула она.

— Сто баллов Гриффиндору, — он резко встал и недовольно взглянул на неё. — Мы с тобой теперь и три шага не пройдём из этой комнаты.

Что ж, пожалуй, он имел полное право злиться. У Долохова, как оказалось, были свои последователи, и некоторые из них действительно находились в этом здании. Гермиона попыталась посчитать тех, кого они встретили на пути к его кабинету. Получилось человек пять, и двое из них как раз стояли за дверью. Из положительного оставалось только то, что они заходили сюда в плотных, длинных мантиях и капюшонах. Но их инкогнито долго не продержится, если остальные волшебники поймут, что духовный лидер мёртв.

— Если у тебя проблемы с оглушающими чарами, то предупредила бы заранее, — Драко устало опустился на диван и запустил руку в свои волосы, полностью растрепав их.

— У него был невербальный щит!

— Блядь, чем ты меня слушала? Я заставил его снять все щиты.

Грейнджер развернулась и гневно посмотрела на него. Она могла поклясться, что ничего такого он не говорил!

— Как снял, так бы и выставил заново! — упрямо возразила Гермиона. Конечно, сейчас было не самое лучшее время затевать спор, но Драко раздражал этой своей уверенностью в собственной правоте.

— Не успел бы, если б ты его оглушила, — также упёрся Малфой, и, судя по выражению лица, уступать ей он не собирался. Гермиона отметила, что струпья на его коже практически затянулись и остались лишь тёмные пятнышки. Им обоим сейчас пришлось нелегко, и, к сожалению, это ещё не конец вечера. Теперь нужно было как-то выбраться отсюда живыми.

Она подошла к журнальному столику, залпом допила огневиски из выжившего бокала и с сожалением покосилась на хрустальный графин, которым приложила Антонина. Весь алкоголь из него вытек.

— Мы серьёзно будем сейчас спорить? Давай уменьшим его и незаметно вынесем, а охранникам скажем, что он ушёл через портключ, — миролюбиво предложила она. Им требовалось успокоиться и рассуждать логически. — Потом ты просто отправишь его к Треверсу.

— Не силён в трансфигурации, уменьшающих и всяком подобном дерьме, — Драко всё же ощутимо злился. Он резко вскочил с дивана, прошёл к двери и замер, прислушиваясь. — К тому же здесь везде барьер и защита от перемещений. Какой портключ?

— Значит, ушёл через камин, — Гермиона с тоской взглянула на камин: не похоже, что он подключён к транспортной сети. — Я могу попытаться трансфигурировать его, правда, ещё ни разу не ужимала живой-неживой объект.