— Ты всё это время горевал над грядкой, Малфой. С морковкой, — Тео усмехнулся и вытер его кровь со своего лба рукавом, разрывая действие заклятья. — В двенадцать я сказал Аннабелле, что у тебя во рту все зубы гнилые, и поэтому на бал она пошла со мной.

—Ты точно жить хочешь? — вновь размазывая кровь по его лбу, уточнил Драко.

В их сторону полетело оглушающее, и Гермиона легко отбила его щитом, но их месторасположение явно раскрыли.

— У мальчика осталось четыре минуты.

Они переглянулись. Гермиона решительно поднялась на ноги, нужно было хоть как-то действовать, она не могла просто так сидеть сложа руки. Но Драко вновь утянул её вниз, и Грейнджер со злостью взглянула в его сторону.

— Нужно убить урода, только так можно снять порчу с Тео, — решительно проговорила она.

Нотт закашлялся и рассмеялся:

— Давай, Цветочек, заавадь там всех, — он с трудом перекатился на четвереньки и крепко ухватился пальцами за чахлую траву, будто бы весь окружающий мир двигался и только это могло удержать его от падения. — Малфой, уводи Грейнджер, я потяну для вас время. Главное, не дай ей попасть в руки Амикуса.

Несколько секунд Нотт просто стоял на четвереньках, собираясь с силами, потом медленно сел и потянул Гермиону за руку, побуждая наклониться поближе. Она аккуратно приблизилась к нему, с паникой рассматривая, как заполняются чернотой белки его глаз. Привычный зелёный цвет радужки поблек, посерел, выцвел, и ей беспомощно захотелось расплакаться.

Дрожащей рукой Тео убрал с её лица прядь, улыбнулся и неожиданно прижался в поцелуе. Сначала слабо, совсем мягко, затем более требовательно, раскрыв языком её губы и прижимая к себе крепче. Грейнджер боялась поднять глаза и увидеть взгляд Малфоя, который она практически ощущала кожей. Но при этом Гермиона понимала, что может больше никогда не увидеть Теодора. Она в прошлом наблюдала десятки раз такой взгляд, как у него. Безумный, голодный и одновременно умиротворённый, даже спокойный. Взгляд, когда человек принял для себя неизбежное. Теодор прощался с ней, и она со всей отдачей ответила на его поцелуй. Было так больно, так мало, хотелось замедлить время до микрочастиц. Чтобы один вдох длился как десять лет, которые не суждено ему прожить. Они дышали друг другом через поцелуй, стараясь навсегда запомнить то светлое и тёплое, что успели подарить.

— У мальчика осталось две минуты.

Теодор отстранился, проводив её взглядом. Его лицо уже полностью покрывала тёмная паутинка проклятья, губы и глаза были совсем чёрные. Кэрроу не врал. Ещё чуть-чуть — и он не жилец. Нотт с трудом выпрямился во весь рост, поднял руки вверх и шагнул вперёд.

— Амикус, ублюдок, я иду. Снимай с меня свою дрянь, — он с трудом сделал пару шагов вперёд, и его фигуру окутала вспышка яркого света, которая почти ослепила Гермиону.

Драко нагнул её голову к бревну, запрещая высовываться. Перед глазами продолжали мелькать белые пятна.

— Посиди здесь и не дёргайся, — произнёс Малфой жёстким тоном, не терпящим возражений, но, взглянув на её растерянное лицо, более мягко добавил: — Просто посторожи это бревно для меня, Грейнджер.

А затем накинул дезиллюминационные чары и бесшумно скрылся среди деревьев вслед за Ноттом. Гермиона перехватила свою палочку поудобнее и собралась последовать за ним, но в затылок тут же упёрлось что-то острое.

— Послушайся Малфоя и не дёргайся, — раздался за спиной скрипучий голос.

Она и сообразить не успела, как уже стояла на коленях рядом с Тео посреди поляны со связанными руками. В колени больно упиралась сломанная ветка, куртка, кажется, порвалась, и под одежду ощутимо задувал холодный ветер, но физические ощущения больше не имели для неё значения. Тео был всё ещё жив.

— Я уже говорил, что малыш не силён в планировании? — шепнул Теодор. С его лица медленно исчезала чёрная сеточка проклятья, и он ободряюще улыбнулся. Но взгляд оставался холодным и напряженным. Нотт внимательно всматривался в темноту деревьев, словно ожидая кого-то. — Хотя всё это стоило затевать только ради того, чтобы видеть его лицо, когда я тебя поцеловал, — голос Тео в контраст взгляду звучал весело и непринуждённо.

Казалось, будто бы они сейчас не стояли на коленях, связанные посреди тёмного леса, а просто вышли вдвоём на весёлую прогулку. Она понимала, что он пытается её так успокоить, и улыбнулась ему в ответ. Малфой пока на свободе, значит, у них ещё есть шанс выбраться. Не всё потеряно, и они обязательно выкарабкаются.

Внезапно Тео замер, как-то ссутулился и тяжело вздохнул. Из темноты деревьев вышла низкая, крупная фигура в длинной чёрной мантии. Её подол зацепился за какую-то корягу, и она гневно дёрнула плащ на себя. Раздался хруст ткани. Женщина взмахнула палочкой, призывая Люмос, и вновь направилась к ним. Все её движения выглядели резкими, почти истеричными, словно она находилась на грани психического истощения.

— Здравствуй, любимый, — в спящей тишине леса это прозвучало подобно звуку ногтей, царапающих грифельную доску. Мерзко, отталкивающее, от этого голоса захотелось сжаться в комок и заткнуть руками уши. Женщина откинула со лба тяжёлый капюшон, открыв своё лицо. Алекто Кэрроу. Мерзкая, отвратительная Пожирательница смерти, почему-то оправданная Министерством.

Тео поднял голову и широко улыбнулся до ямочек на щеках. Словно ребёнок, раскрывший коробку с подарком и увидевший там ту самую машинку, о которой мечтал всю свою недолгую жизнь. Гермиона ошеломлённо наблюдала за происходящим. Кэрроу неуклюже опустилась рядом с Теодором, сжала короткими пальцами его щёки и внимательно всмотрелась в глаза. Она хранила гробовое молчание. Такое гнетущее и многозначительно-осуждающее, словно пришла сейчас посмотреть на могилу родственника, который вместо обещанного огромного наследства оставил ей три жалких боба.