— Шкалу спектра в пределах нормы… — пробубнил Джордж. — То есть вы всегда видите закат настолько красивым?

Холла и Гермиона переглянулись.

— А разве закат — не самое прекрасное, что ты способен увидеть, живя в Хогвартсе? — спросила Гермиона. Холла лишь обдумывала иное: откровение о Джордже, которое ей принесла зачитка данного фрагмента.

— Я никогда его не замечал.

То есть вспышки ярости, цинизма, обидчивость и резкость, всё, чем он запомнился на старших курсах, — последствия непрожитых эмоций, запертых Обливиэйтом… И уже который год младший Уизли слеп и туп, и не только на зрение и другие органы чувств: захирела нормальная человеческая эмпатия. А с ней — сострадание, доверие и, главное, любовь.

Джордж ощутил безмолвную чернильную пустоту в груди, словно его обокрали, лишили части самого себя, и эту потерю никакой волшебной полиции никогда не вернуть обладателю. Жасминовая Гермиона грустно улыбнулась, когда отсутствующий несколько секунд взгляд Джорджа сфокусировался на ней. Парень теперь обязан ей по гроб, девушка брата практически спасла его жизнь. Всё будет теперь хорошо, всё обязательно наладится. Новое, давно забытое чувство благодарности к кому-либо, кроме Фреда, растеклось в груди, согрев бьющееся аритмично сердце. Джордж шагнул и поцеловал Гермиону в лоб, нежно сжав её шею сгибом локтя.

— Ты — золото. Ты станешь великой волшебницей.

Смущённая Грейнджер припорошила розовое лицо волнистой чёлкой, опуская глаза.

Увлекая за руку рейвенклонку, Джордж направился вон в поисках спокойного угла. Он точно знал, что делать теперь.

***

— Ты многого не знаешь. Да и что там, и я не знал до прошлой недели. Мне кажется, я обязан тебе все извинения мира…

Пара опустилась на каменную скамью между двумя пролётами двигающихся лестниц: тут никто не задерживался надолго, а портреты висели слишком высоко, чтобы подслушивать. Холла смотрела внимательно в ставшее в деталях знакомым после дейтинга лицо: Джордж был дёрганый, нервный, часто моргающий, но почему-то именно сейчас взрослый, словно впервые стоял на ногах, а не держался за стену.

— Мне не хватит сейчас сил объяснить тебе всё по порядку. Боже, эти лестницы всегда так скрипят? — недовольные рыжие брови соединились по центру в складочке. — Я больше не буду преследовать тебя, я, кажется, свободен. Моя увлечённость была результатом магии, которую на меня наложили. Теперь её нет.

Парень перебирал пальцы Холлы, переживая, как всё это звучит. Практически словно «да и не любил я тебя никогда на самом-то деле». Но она понимала. Ещё бы пару лет, и последствия отмены заклинания могли бы быть катастрофичными. Может, весь этот конфликт, сыгравший в итоге самую важную роль в разоблачении магии, стоил того, чтобы спасти близнеца?

Уже без розовых очков Холла понимала, что не существовало сценария, в котором она могла бы остаться пламенем в душе Фреда, что умалчиванием Джорджа, что без него.

Все обрублено: её иллюзии, Джорджево заклятие, Фредова беспечность. Одним махом распадается гордиев узел.

Они сидели на скамье — ненужные, вычеркнутые, и от этого впервые обретающие подлинную идентичность.

«Кто без тебя я? Есть ответ.

Я без тебя — малиновый рассвет.

А ты, кто ты?

Я поле, где растут колосья и цветы.

Я полный чан, во мне нет пустоты».

— Не сейчас, но… я обязательно расскажу тебе эту историю трёхлетней давности. А знаешь, что, — воодушевился Джордж, — давай встретимся в следующем году здесь же! Десятого сентября. И я всё выдам. Я чувствую, что задолжал тебе слишком много объяснений. Годится? — он улыбнулся. Впервые с тех пор, как собирал для неё букет в теплице.

Губы рейвенклонки тоже несмело ползли вверх, голубые глаза встречали его всё ещё беспокойный, но ясный взгляд ободрением.

— Ты больше не страдаешь? — Холла тоже аккуратно подбирала слова. Оба боялись выбрать не те выражения, обидев друг друга, понимая, что сложившаяся ситуация настолько уникальна, что даже сама МакГонагалл могла бы не найти ответа, как её правильно распутывать.

It wouldn’t be love if it didn’t hurt nobody.

— Кажется, я впервые в норме. И не пойми меня неправильно. Ты прекрасна.

— Я понимаю всё, что ты хочешь сказать, Джордж. Всё в порядке, — Холла коснулась его щеки тылом пальцев и провела длинное скользящее движение от виска до острого подбородка, медленно встала и расправила колокол зелёного подола. — Мне пора готовиться к экзаменам, я столько упустила, — спокойная улыбка украшала это скуластое лицо, — десятого сентября я выслушаю всю твою историю. — Она стукнула пальчиком по невидимым часам на запястье. — Пожалуйста, проведи это лето, словно тебе дали второй шанс. Я точно так сделаю.

Рейвенклонка напоследок сжала ободряюще плечо парня, встала и пошла вверх по ступеням. Они тут же пришли в движение, унося девушку наверх.

Холла перестала быть Hollow{?}[Hollow (англ.) Холлоу: — пустая] и стала Whole{?}[Whole (англ.) Хоул: — целостная, наполненная].

Комментарий к Часть 29. Возвращение Джорджа

Ваши комментарии очень вдохновляют! Спасибо, что читаете!

p.s., возможно, вам покажется, что я слукавила, назвав эту главу возвращением. Но здесь мы говорим переносно, о возвещении Джорджа в себя. Только таким он может вернуться к Фреду.