Как только девчонки выдворились, Холла достала из ящика старинную серебряную расчёску из магазина родителей, провела по волосам, оставив их свисать с левого плеча, и села за свой столик.

«Привет, Пэн! Я придумала: попробуй читать мои ежедневные записки, как колонку «письма читателей» в Ежедневном пророке, а то можно же помереть от скуки.

Я хорошо спала, пока что пытаюсь использовать запасы своего зелья, без снов ресурс восстанавливается куда быстрее.

Ты видела его? Падма и Элиза не оставляют попыток вытащить меня на завтрак. Может быть, через дня три я смогу преодолеть ту свинцовую тяжесть в ногах, что заставляет меня ложиться в кровать сразу после отправки наших ежедневных посланий. Но я приготовила платье на этот выход: оно висит на спинке стула, на котором я сижу сейчас.

Кстати, «Куда так жизнерадостно-то?» — вот цитата моей мамы о сим предмете моего гардероба. Может, пора в кои-то веки ответить ей: мама, если ты собралась помереть в унынии, то я, пожалуй, спрыгну с этого тонущего корабля на хлипкую шлюпку «жизнерадостности» и погребу куда-нибудь в сторону закатного солнца.

Как ты сама? Как профессор Снейп? Если спросит, скажи, что я принесу все долги сразу после больничного.

Все будет тип-топ. Но ещё не сегодня. Пожалуйста, не осуждай мою слабость (глупость), я сама всё знаю.

Услышимся завтра!

p.s. конечно же, ты не осуждаешь. Обнимаю. Люблю. Х.М.»

Холла свернула записку.

— Папиро левиоса Паркинсон. — Взмах руки, и бумажка протиснулась в щель под дверью и была такова.

Девушка вернулась в кровать и легла лицом к окну. Снизу через щербатый витраж было видно лишь перекошенное бледное небо.

Пятый день. Придется просить продления больничного, потому что в теле всё ещё ломота, ломота отмены. Холла не хочет переходить порог, потому что боится, что тут же, теряя остатки самообладания, понесётся к нему, и будет вести себя как последняя тряпка. Ведь, по сути, на дейтинге она пересеклась с Фредом всего на несколько секунд, и все её незаданные вопросы так и остались царапать изнутри своими изогнутыми знаками с точкой.

Мерлин, насколько же усилились чувства, когда померещилось обещание исполнения мечты? Нелепость. Только помани коржом, как хочется весь торт, и грустно сидеть на скамеечке в своих фантазиях уже не получится.

И неизвестно, куда растворились боль и чувство предательства, потому что опять лишь улыбка разъезжается на воображаемой киноплёнке перед глазами, а не щелочной взгляд поверх комикса. Тошно от себя.

Девушка зарылась поглубже в ворот пышнотканого халата, отдающего её Miss Dior.

«Но оно пройдёт. Пройдёт же? Или я просто идиотка с высокой успеваемостью и помру на его могиле, как какая-нибудь Адель{?}[Имеется в виду Адель Гюго, в честь которой назван «синдром Адели» - психическое расстройство, любовная одержимость, похожая на наркотическую зависимость.]?»

Да. Фред изменил её своим появлением, но сам остался собой. И в этой версии то лучшее, что Холла видела в Джокере Уизли, цвело где-то ещё, на берегу подземных рек, никогда не пробиваясь на поверхность, под солнце. Оно не готово, не вызрело. Фред и сам не в курсе, что оно у него есть. Положить свою жизнь на росток, выросший на берегах Стикса{?}[В древнегреческой мифологии Стикс — это река в подземном царстве бога смерти Аида. По ней Харон перевозил на лодке души умерших из мира живых в мир теней.] — не безумие ли?

«У тебя есть и другая жизнь, так ведь?»

Была когда-то, среди толченых рогов носорога и кожи бумсланга, с закатанными рукавами и наполированными ложками из стекла, дерева, олова и камня. Туманный путь в карьеру зельевара — как простой вывод из этого.

Возможно, дело не в нём, а в том, что Холла никогда не сделала ничего вопреки своим естественным порывам, и в этом беда. Комфортное течение по проторенной расщелине, оберег от ответственности и разочарований от принятых решений.

А что, если идти не туда, куда дует ветер? Словосочетание «вызов себе» еще никогда в жизни не звучало в её мыслях. Зачем вызов, если можно без него? Элементарная формула плесневой зоны комфорта, запах которой вдруг отчетливо ударил в нос.

«Ну и что. Я смогу без тебя. Обдерусь, обобьюсь. Научусь. Как? Как-нибудь».

…Только пожалуйста, ещё всего несколько минут на последний забег по закоулкам памяти перед тем, как удалить привычку перебирать шкатулку, в которую едва-едва что-то наскреблось: это девушка тоже ощущает впервые.