— Кто ты?

— Я не могу сказать, — незнакомка опасливо поёжилась.

— Почему?

— Мне страшно. Сейчас я Сири, с которой у тебя небольшая история, и поэтому ты всё ещё здесь. А произнеся имя я растворюсь в толпе. Мы с тобой постоянно видимся на буднях, но ты меня не замечаешь. Скажи, Джордж, мне показалось, что наша клубная любовь какая-то другая?

Гриффиндорец сдался, осознавая бесполезность игры в прятки с человеком, который ведь на самом деле видел его что в образе, что без него, насквозь. Он присел рядом на диван, захотев стабилизировать себя в пространстве. От бока девушки веяло теплом, настоящим человеческим теплом, и Джордж ощутил, как намагнитился воздух, когда они оказались так близко.

— Всё так. И в постели, и в общении ты — словно тёплый нож в масло. У меня не было времени думать об этом во всей суматохе последних недель, но я потому и пришёл, что уже тогда понял: «Она — что-то иное». Я с тобой будто был собой даже в этой дурацкой маске Найта.

— Я же вижу, ты чувствуешь меня.

— Чувствую. Ты как будто бы меня не осуждаешь, — нашёл слова Джордж. — Разрешаешь мне быть таким, каким я хочу. Неидеальным. И сама отдаёшься на сто процентов, без условностей.

— Оно внутри, — Сири коснулась грудной клетки кончиками пальцев. Я просто знаю тебя, Джордж. Мы сделаны из одного теста. Я видела, что твоя голова в другом месте. Готова была отпустить тебя туда. Через горечь, да, но сначала — объясниться самой. А знаешь ли, каково мне с другими? Они боятся. Я для них — too much. За неимением лучшего они это называют «шлюха». Я не шлюха, Джордж.

— Конечно нет, — тёплая ладонь легла на женское колено совсем так же, как рука Фреда ложилась на его, когда тот успокаивал брата.

Она помолчала, пока Джордж взволнованно прислушивался к своим снова живым и ярким эмоциям.

— Помнишь, в прошлый раз я спросила: «Знаешь, чего мы ещё не пробовали?», а ты ответил: «Целоваться»? Это не так. Я целовала тебя в ночь победителей, в темноте Перуанского порошка.

Пальцы, нащупавшие штанину, перебравшиеся потом на лицо. Губы, мягкие, влекущие за собой, и полукруги ногтей на щеках, пушистые длинные волосы. Одно мгновение на столе в гостиной Гриффиндора Сири без всякого заклятия стояла рядом. Она могла быть кем угодно из той комнаты! Джордж обомлел.

— Я хочу знать, кто ты, — сказал Уизли уверенно, взял её подбородок в руку, приблизил и поцеловал в нижнюю губу. — Ты не так ощущалась тогда. Я хочу тебя настоящую.

— Не время, — губы девушки накрыли его в ответ в коротком скользящем мазке. — Давай встретимся в следующий раз где-нибудь ещё, не в этом клубе. Только… будь Джорджем.

Комментарий к Часть 30. Перемирие

Друзья, если вам нравится фик, буду благодарна за лайк, чтобы продвигать работу.

Также напомню, что на меня можно подписаться как на автора, потому что скоро этот фик кончится и начнется какой-то ещё. :)

Спасибо, что читаете! Люблю.

========== Часть 31. Я хочу тебя, G ¤ ==========

Комментарий к Часть 31. Я хочу тебя, G ¤

Если в процессе написания сцены мне не захотелось лечь под Джорджи, значит сцена - херня :D

18+, устраивайтесь поудобнее и приятного чтения.

Никогда ещё Джордж не чувствовал себя настолько голым, как застёгивая фланелевую рубашку перед выходом на первую встречу с Сири вне стен клуба. Невыигрышная позиция — его карты открыты, а чужие всё ещё рассортированы веером в руках с аккуратными миндалевидными ногтями: эта девушка может его переиграть, и по-крупному.

Почему он всё же решает доверять? Сам не знает. Возможно, потому, что ощущение впервые испытанного доверия в его пробуждённом теле не сравнимо по мощи ни с какими осязаемыми радостями? И оно разливается, словно тёплое молоко по воспалённому в ненастную погоду горлу, залечивая трещины в душе.

Опасливое волнение покалывало, словно через всю кожу на поверхность стремились прорасти микроскопические ментоловые кристаллы. Почти-что-боль вздымала волоски на руках. Парень удивлённо и не без улыбки посмотрел на пушистость от кисти до локтя. Бронзовые предплечья скрывал ворс выгоревших от долгих часов на улице волос.

Джордж пригладил ворсинки и направился в душевую, захватив пенку для умывания и махровое полотенце. Бесшумно проскользила четвертью круга дверь на петлях и захлопнулась. Он убрал волосы обручем и выдавил белую мякоть из тюбика. Пенка нежно целовала его чуть пересушенное лицо, массируемое кончиками длинных пальцев.

Зашелестела струйка воды, падая в подставленные ладони. Лужица, отражавшая потолочный светильник, разбилась о скулы, нос, губы на маленькие прозрачные сферы… Слиплись рыжие ресницы, а мелкие брызги обосновались на крошечных волосках, не попавших под обруч, у самого лба.