— Чужак не врёт, — тут же констатировал один из ментатов.

— Как ты попал в долину? — спросил командор.

— После разорения посёлка меня отправили на каторгу. Сбежал, был ранен. Долго скрывался, потом участвовал в перестрелке с захватчиками. Был ранен в результате миномётного обстрела. Как оказался здесь, не помню. Видимо, случайно или кто-то помог, — отвечая на вопрос, я старался говорить спокойно и как можно более правдиво.

— И тут, правда, — снова подал голос ментат.

— Как-то всё слишком складно получается, — пробурчал командор, — Внук самого известного военачальника примитивов, о котором даже мы в курсе. После смерти деда бежит с каторги и попадает в долину, преодолев лабиринт, простилающийся на сотню километров. При этом знает наш язык, а его мозг излучает едва заметный, но повышенный ментальный фон. В такие совпадения поверит только идиот.

— Тогда не будем тянуть и решим, как поступить с примитивом, — предложил магистр.

Видать, на мой вопрос и так потрачено слишком много времени.

— У нашего сообщества выживших и без того большие проблемы. Поэтому три наших голоса за немедленное уничтожение примитива, — первым выпалил командор, а остальные военные одновременно кивнули, подтверждая его вердикт.

— Наши голоса за немедленную заморозку чужака, — произнёс глава учёных.

— А наши три голоса за отсрочку уничтожения и проведения экспериментов над примитивом. Тем более, скоро будет большая охота и появится возможность проверить его в экстремальных условиях.

Полностью поддерживаю предложение ментантов. Лучше уж отсрочка и участие в явно опасной охоте, чем уничтожение или стазис-капсула. К тому же в процессе, наверняка появится возможность свалить.

— А я, как представитель гражданской администрации, голосую за немедленную смерть, –внезапно объявил мужчина в сером, сразу сломав схему голосования тройками.

Вот гад! Ведь теперь перевес голосов точно не в мою сторону.

— Я голосую за жизнь примитива. Если кто-то думает, что она будет долгой, то ошибается. Завтра звероловы выдвигаются на охоту, и я намерен использовать его как приманку.

Странно. Ещё пару часов назад Варис желал моей смерти, а теперь почему-то изменил своё решение. Возможно это влияние Ветки?

В результате голоса разделились поровну, и все присутствующие посмотрели на главу совета. Магистр не заставил себя долго ждать и сразу заговорил.

— По пути сюда я поспорил с мастером охоты, доказывая ему, что лучше ликвидировать примитива. И если честно, то в душе я придерживаюсь того же мнения, — объявил глава совета и уставился на город, через прозрачную стену.

Сделав небольшую паузу, глава посмотрел на меня и продолжил.

— А вначале я даже хотел отдать приказ Варису, немедленно ликвидировать чужака. Только пора вспомнить, что в отличие от имперцев, прячущихся под личиной демократии, мы не убийцы. Это они в глаза говорят одно, требуют от всех соблюдения ими же установленных норм и правил. А сами творят такое, что не снилось многим диктаторам или звёздным системам, живущим при рабовладельческом строе, — с каждым новым словом, голос магистра звучал всё твёрже, — Аратан, давно является главным поработителем цивилизаций в этой галактике. Они уничтожают всех, кто отказывается стать вассалом империи, либо стравливают соседей и постоянно вмешиваются в их дела. Именно так мы потеряли свою родную систему. И я уверен, что из-за подобных действий империи, предки чужака попали в качестве рабов на планету-лабораторию предтечей. Поэтому я призываю исполнить древнюю статью кодекса Зарканы. Давайте дадим этому жалкому примитиву второй шанс. Того, что империя Аратан не дала нашим предкам.

После того как магистр закончил произносить речь, сверху послышался шум, похожий на топот. Подняв глаза, я только сейчас заметил опоясывающую зал галерею. Там стояли больше двух сотен зарканцев, во время заседания сидевших в креслах. И многие из них топали, видимо, таким способом выражая одобрение словам оратора. Среди стоявших судя по цветам униформы, присутствовали представители всех фракций.

Получалось, что вердикт вынесен в мою пользу. После окончания заседания члены совета начали расходиться, а магистр направился прямиком в мою сторону. Подойдя, он дал знак охране, чтобы они отошли и громко поздравил меня с предоставлением второго шанса на жизнь.

А когда все отошли на достаточное расстояние, магистр тихо заговорил, почти не шевеля губами. Причём он делал это, будто циркач из табора бродяг, однажды посетивших наш посёлок. Тот также чревовещал, управляя подвижной куклой.

— Ты до сих пор жив, только из-за моей дочери. Она получит в своё распоряжение очередную игрушку, а я немного спокойствия. Твоя задача сделать так, чтобы это ей не повредило. Ты же останешься целым после того, как Ветка наиграется. Если понял, то кивни.

Конечно, я кивнул. А глава совета тут же потерял ко мне интерес и проследовал к выходу. При этом он зачем-то махал рукой, стоявшим на галерее людям.

Чуть позже воины вывели меня из зала. Но теперь они не держали меня за руки, а просто следовали позади. Правда, по дороге нашей процессии пришлось остановиться. Меня грубо оттеснили к стене, пропуская группу военных, шествующих во главе с командором.

Судя по изображению, отражаемому странным сплавом стены, главный вояка не обратил на меня никакого внимания. Я же заинтересовался материалом и дотронулся до матовой поверхности. Но тут же отдёрнул палец, так как на поверхности появился светящийся кружок непонятных символов. И, как ни странно, они показались мне смутно знакомыми.