— Урою гадов!

Но до того, как тревога успокоится, сделать Танк всё равно ничего не мог. Сжимая в руках бесполезный в данный момент «Выхлоп», Танк уселся на асфальт неподалёку от трупов и принялся ждать.

В таком виде его и застала группа гражданских ополченцев в количестве трёх человек. Двое, совсем ещё молодые парни-близнецы, побледнели и попытались взять Танка на мушку, но «укороты» в их руках тряслись так, что успехом данное мероприятие не увенчалось. Танк приготовился было научить зелёную молодёжь узнавать начальство в лицо, но третий ополченец, в отличие от близняшек-«желторотиков», верхушку стронгов знал.

— Танк? — удивился он, схватил «укорот» одного из близнецов за ствол и с силой надавил вниз. — Что за хренотень тут творится?

Танк показал на пентаграмму.

— Ловить, думаю, уже поздно. Ушли, пока мы тут боевую тревогу отрабатывали.

Словно подтверждая его слова, сирена, ставшая уже привычной, смолкла.

— Как ушли?

— А Стикс их знает, — выплюнул Танк и добавил. — Грёбаные охотники за Дарами.

— Да уж, — почесал подбородок ополченец. — И что теперь делать?

— Пикап змеёнышей помнишь, где стоит? — вопросом на вопрос ответил Танк и, дождавшись утвердительного кивка, добавил. — Под ним вентиляционный короб их базы. В нём застряла собака. Пикап теперь без колёс, так что выбраться без нашей помощи она не сможет. Вытащи её. А эти птенцы пусть найдут мне хоть одного живого связиста. Надо доложить Жнецу.

О том, что и у главы стронгов есть что сказать, Танк пока что не мог и предположить.

Шпильке хотелось придушить Штайна. Выцарапать ему глаза, переломать всё, что только можно — грёбаный внешник опять влез в её жизнь, и если в прошлогодней части марлезонского балета ей удалось его обставить, то во втором раунде победа явно осталась за ним.

И она попыталась, но Штайн был готов к подобному. После короткой, но яростной борьбы перехватил её руки, вывернул, силой усадил обратно на пол. А затем сам уселся напротив раскрасневшейся и пытающейся отдышаться Шпильки. Нахмурился, сцепил пальцы перед собой и глубоко вздохнул.

— Давай-ка начистоту, Шпилька. Будь моя воля, я бы просто выследил тебя и грохнул. В крайнем случае, перекипел бы и свалил в туман, и ты бы даже не узнала, что я выжил. Но Братья Стикса, подобравшие меня вскоре после уничтожения базы, решили иначе. Пока я загибался от спорового голодания, они забрали мои исследования. Изучили их и только после этого дали мне шанс. Так что не думай, что информацию о тебе я отдал им в качестве мести. Эти исследования были всей моей жизнью, никакая месть не стоит их потери.

Шпилька молча сверлила внешника взглядом и остро жалела, что не может проделать в нём дыру размером с Марианскую впадину.

— Да не говори, что на моём месте ты поступила бы иначе! — вдруг взорвался внешник. — Это Стикс, детка, а не твоя Москва. Здесь выживают так, как получилось, а не в соответствии с принципами и понятиями.

— Кто как, — елейным голоском пропела Шпилька, едва сдерживаясь, что не повторить попытку нападения.

— Ладно, — вздохнул внешник. — Попробую зайти с более понятной тебе стороны. Я узнал кое-что, пока был послушником у килдингов. Узнал случайно, скажу сразу. Оказывается, мой бывший начальник, Бриске — та ещё свинья, кстати, — давным-давно умудрился сговориться с килдингами о том, чтоб пробить ещё один портал в Стикс. Понимаешь, о чём я говорю, да? Новая база и мои бывшие коллеги, очень и очень сильно обиженные на стронгов.

Шпилька постаралась ничем не выдать охватившее её волнение, но ей это не удалось.

— Вижу, что проняло, — удовлетворённо заметил Штайн. — Я попытался выяснить, где это будет, но, к сожалению, магистр не доверяет практически никому. Где лежат планы, я знаю, но без твоего Дара к ним не подобраться. Так вот, предлагаю ненадолго отложить нашу с тобой персональную ненависть друг к другу и заняться общим делом. В конце концов, я сильно сомневаюсь, что ты обрадуешься возвращению Бриске.

— Странно, что ему не радуешься ты, — съязвила Шпилька, мягко говоря, охреневшая от вываленной на неё информации.

Верить бывшему внешнику не хотелось — этот соврёт и недорого возьмёт. Намеренно или из любви к искусству, даже и не важно. Но не верить у неё почему-то не получалось. Сердце у Шпильки болезненно замирало при одной только мысли, что внешники вернутся и начнут зачищать сектор от стронгов. Ударят по мирному Саратову, разнесут к чертям собачьим Энгельс. И снова примутся резать иммунных на органы.

— С чего бы мне радоваться? — пожал плечами внешник. — Бриске наплевательски относился к безопасности нашей базы. А вину за её уничтожение собирался повесить на меня. Да что собирался, наверняка и повесил! Обвинил в том, что это я слил вам план базы. А себе присвоил лавры по раскрытию «заговора» и эвакуации базы.

Это уже отдалённо походило на аргументы. Но на доказательство ещё не тянуло.

— Хочешь сказать, объектом своей мести ты выбрал этого старикана? И ради этого готов предать своих? — желчно выдала Шпилька.

— Своих? — Штайн вытаращил глаза и тут же расхохотался, сообразив, кого она имела в виду. — Нет у меня там никаких своих. Родители давно умерли, семьёй и друзьями не обзавёлся. Тупой американский боров, если вернётся, меня на органы порежет с ещё большим удовольствием, чем тебя. А поскольку путь домой мне теперь заказан, то я с большим удовольствием попытаюсь обломать дальнейший карьерный рост Бриске. В идеале — самым драматическим для него способом. Но для этого мне нужна ты и твой Дар.