— Прям резко! — не выдержала Ада.

— То есть, естественная стена получилась, да? — тут же уцепился свежак. — А вокруг что, равнина? Ещё стены есть? Построенные, я имею в виду. С огневыми точками не только по верху, но и в монолите. А то одна стена — мало. Надо три.

Шпилька покосилась на скалы, прикинула на глаз их высоту и мысленно не согласилась с квазом — в данном конкретном случае скалы были идеальным вариантом защиты. Но свои возражения она предпочла придержать при себе. С этим Фастером только сцепись языками — не развяжешься. Так и будет чушь несте, пока до смерти ею не замучает. Нет уж, лучше с ним вообще не разговаривать.

В прошлой жизни Шпилька видела многих таких, как кваз. Абсолютно уверенных в том, что их истина — самая истинная, и всем окружающим надо немедленно ею проникнуться для их же собственного блага. Эдакие назойливые до невозможности наносители добра и причинители справедливости, от которых обычно вреда намного больше, чем пользы.

Аде, совершившей роковую ошибку и позволившей втянуть себя в диалог, приходилось отдуваться за вовремя сообразивших, что к чему, Шпильку и Штайна. Их провожатый тоже предпочитал молчать от греха подальше, хоть и совершенно искренне сочувствовал квазихе.

Он быстрым шагом провёл их по краю котлована к грубо сваренной лестнице с сетчатыми ступенями, поднялся на третий уровень, прошёл по галерее и нырнул в выбитый в толще скалы проход.

Внутри, вопреки ожиданиям, оказалось довольно уютно. Помещение было рукотворным, выбитым в скале, и потому имело форму почти правильного куба. По стенам тянулись тщательно заизолированные провода, под ними стояли грубые деревянные лавки. Под потолком светились заключённые в решётку лампы дневного света.

— Шпилька, тебе туда, — наконец, нарушил молчание провожатый, указав на дверь в противоположном конце помещения. — Ты первая будешь говорить с ментатом. Свежаки пойдут после тебя.

Шпилька сглотнула и, наконец-то, задумалась, во что она ввязалась. Она собирается спереть у магистра килдингов какой-то очень крутой ядрён-батон, но, чтобы это провернуть, ей нужно убедить ментата, что никакой ядрён-батон ей не нужен. Бред? Бред!

С другой стороны, Штайну ведь удалось однажды ментата обмануть. Вдруг получится и у неё? Тут ведь главное — игра слов. Надо просто не врать, а говорить правду — ту, которая будет выгодна самой Шпильке. И ловко уходить от вопросов, на которые придётся врать.

А, была не была! Всё равно уже ввязалась, и обратного пути нет!

Глубоко вздохнув, Шпилька шагнула к двери. И, уже открывая её, наконец почувствовала страх.

В приёмной ментата сидели двое в балахонах и масках. Один расположился на стуле за массивным столом, второй — в кресле у стены.

— Проходи. Садись, — сделал приглашающий жест тот, что за столом.

Шпилька быстро просканировала Дары присутствующих и в полном недоумении плюхнулась на табуретку, стоящую в центре допросной.

Килдинг, сидящий за столом, был огневиком и знахарем, а не ментатом. Но это не означало, что можно было спокойно врать, потому что ментатом оказался второй. И сильным к тому же, что очень осложняло предстоящий разговор. Впрочем, можно было попытаться кое-что сделать…

— Меня зовут брат Марс, и я буду вести допрос. Надеюсь, ты не обидишься на эту небольшую, но крайне важную для нашего дальнейшего взаимодействия фор…

Шпильке очень хотелось спросить, не зовут ли второго килдинга братом Сникерсом. Но вместо этого она, не дослушав фразу до конца, хмыкнула и вместе с табуреткой придвинулась вплотную к столу.

— Спасибо, что назвал вещи своими именами. Но можно, сначала я спрошу? Почему ментат он, а не ты?

Судя по эмоциональному фону килдингов, начало теперь уже её собственной игры было успешным — Шпилька их удивила. Причём не тем, что просканировала — это от неё ждали, — а наглостью задавать вопросы тогда, когда она вроде как должна на них отвечать.

— Понимаю — безопасность и всё такое, но вы вроде как на сотрудничество со мной рассчитывали, разве нет? Тогда к чему этот обман? Тем более, вам известно, что я легко могу его раскрыть.

Килдинги переглянулись. Представившийся братом Марсом сжал кулаки, и на его костяшках заиграли язычки пламени. А вот второй неожиданно для всех рассмеялся, да так заливисто, что захотелось немедленно последовать его примеру.

— Какая великолепная наглость, — вымолвил он, отсмеявшись. — Лучший способ защиты — нападение, не так ли?

— Разумеется, — совершенно искренне ответила та.

— Боишься нас, Шпилька?

— Скорее, боюсь, не ошиблась ли я в выборе, согласившись добровольно придти сюда.