— Когда начнется представление? — волшебник обратился к Затриану.

— Через полчаса. Мы как раз успеем откушать нежнейших пирожных, приготовленных моим личным кондитером. Извольте следовать за мной.

Брюзгливый согласно кивнул и скрылся за бронзовой дверью.

— Э-э-э, мы тоже идем? — Ослябя недоумевая глянул в след удаляющейся процессии.

— Вы как хотите, а я пойду, — Шахриет усмехнулась, глядя на растерянные лица союзников и вошла в театр.

Джубал, забыв о недавнем конфузе, прикупил несколько медовых груш у уличного торговца и спешил угостить возлюбленную. Ослябе не хотелось идти на представление, но что-то подсказывало, что ему необходимо быть там. Потому паломник настороженно обогнул превратных стражей.

Эфит разглядывал плакат, висевший на одной из колонн. На нем зеленоватая обнаженная бабища лежала на кровати, неприлично раздвинув ноги.

— Похотливая дева-орк, — ветеран вслух читал надписи, — действие в двух актах. Постановка знаменитого Тиберия Оквентуса.

— Шалилуну понравилось бы, — ответил Варвар.

— Тогда хорошо, что он где-то шляется. Идем, — Эфит кивком головы позвал за собой товарища.

В просторном вестибюле с потолка свисали кованные люстры, усеянные десятками свечей. Света они давали мало, а окна в стенах отсутствовали. Кое-где горели масляные лампы, подвешенные на крюки с стенах, и мраморный пол, отполированный до блеска, отражал их огоньки. Люди уже заняли места в зале, и в вестибюле десять стражников сурово оглядывали вошедших.

— Оружие нужно сдать, — твердо сказал один из солдат. Его шлем украшал поперечный гребень из конского волоса, окрашенного в бордовый цвет. В руках он держал деревянную трость и не имел щита.

— Попробуй отнять, червяк, — нордварец оскалился.

— Тише! Тише! — ветеран вышел вперед.

Солдаты подняли щиты. Лязгнули извлекаемые из ножен короткие мечи. Воин с гребнем тоже вынул меч и занял боевую стойку.

— Послушайте, мой друг, — Эфит осторожно указал рукой на Варвара, держащего топор наперевес, — из далеких снежных пустынь. Там не знают ни имперских, ни ашахитских законов. Мы сдадим оружие, не нужно крови, — страж вольного города извлек из ножен скимитар и, ловко перехватив его за клинок, протянул рукоять к стражу с тростью.

— Центурион, — один из солдат, что скрывались за щитами, обратился к воину с гребнем, — это друзья лорда Пифарей и приглашенные гости герцога Фурий.

— Караванщики Анвила? — центурион спрятал оружие и принял протянутый меч.

— Да, это мы, — добродушная улыбка поползла по лицу Эфита.

— Топор тоже необходимо сдать, — продолжал командир стражников, — оружие останется тут, под нашей охраной. Заберете, когда закончится представление — он передал скимитар одному из подчиненных, и тот поставил его на деревянную стойку, где уже красовалось несколько мечей.

Варвар не желал расставаться с надежным другом. К тому же, в Южных землях ничего подобного не найти. Ашахиты, если и используют топоры в воинском деле, то не такие громоздкие. Но делать было нечего. Суровый взгляд Эфита заставил подчиниться.

— Неужели вы заберете символ чести мужчины и воина? — ветеран указал на искривленный кинжал, что висел на поясе вдоль поясницы. — Я сочту это личным оскорблением.

— Можете оставить, — центурион согласился и пропустил последних гостей, закрыв за ними резную дверь.

В зале оказалось темно и шумно. У сцены горели две жаровни, а между рядов стояли слуги с лампами, чтобы зрители могли отыскать свободные места. Сам зал являлся бывшей купальней. Ряды мраморных тумб располагались на удалении от сцены, возвышаясь с каждым рядом.

Когда-то внизу находился бассейн с горячей водой, и отдыхающие, распарившись, возлёживали на скамьях, выбирая комфортную температуру исходя из высоты ряда. Теперь на месте бассейна сколотили помост, застелив его коврами.

Занавес еще не открыли, и зрители оживленно болтали между собой. Эразм располагался в первом ряду, подле герцога Кальвонского. Шахриет сидела примерно в середине. Рядом Ослябя нервно озирался, переживая из-за отсутствия меча. Девушка попыталась взять его за руку, но парень грубо отстранился, что-то ей шепнув. Джубал заметил это и решил начать с ненавязчивого разговора о красотах Эль-Эменталя, которые легко затмевали собой десятки Муфтараков.

— Если бы не ты, о, прекрасный цветок моего сердца, то я бы умер от тоски в этом невзрачном городишке.

— А ты умеешь усластить слух, — девушка улыбнулась. — Наверное, многие женщины сражены блеском твоих изумрудных глаз и медовыми речами.

— Я знал многих женщин, но никто из них не стоит я пряди твоих прекрасных волос, дорогая, — скорпион нежно поправил локон, закрывающий глаз Шахриет. В тусклом играющем свете Джубал казался еще более загадочным. Улыбка медленно поползла по его уверенному и красивому юношескому лицу. Он накрыл ладонью ручку Шахриет, лежащую между ними на лавке, и она ее не одернула.

Эфит и Варвар умостились с краю, у самого входа. Других мест не нашлось. В зале имелись две другие двери, ведущие в вестибюль, но через них пропускали только таморцев и состоятельных местных, так им не приходилось толкаться в проходах с чернью.

За кулисами проревел горн, возвещая о начале спектакля. Стражи затворили выходы и в зале воцарилось молчание. Занавес медленно пополз в стороны. Сцену, выкрашенную в зеленый цвет, наполняли декорации, изображающие деревья и кустарники.

Среди фальшивого леса стояла женщина, облаченная в тяжелый латный доспех. Ее голова, обритая наголо, блестела в отсветах играющего пламени ближайшей жаровни. В руках она держала канонический шлем с наносником в виде наконечника стрелы.