Когда Айдексе распрощался и вышел наружу, в шатре возник спор. Дерден настаивал на возвращении домой, а Барк, естественно, призывал к выполнению договоренностей. Они драли глотки до вечера. Гильдарт не обращал на них внимания и пытался дремать на подушках. Сам же решил продолжать путь за караваном. Ближайший порт, куда регулярно заходили корабли — Лахо, а он лежал далеко за Муфтараком. Можно было бы направиться в Прибежище моряка, но туда корабли заходили только в случае нужды пополнить запасы пресной воды и провианта, ожидать подходящее судно пришлось бы недели или даже месяцы.

Когда солнце опустилось за горизонт, к спорящим вошел Каир. Его лицо, обычно спокойное и невозмутимое, выражало тревогу.

— Умерьте пыл, о, сподвижники раздора. Сейчас не время для распрей, — Лев сложил руки на груди и понизил голос. — Местные не являются бедуинами…

— О чем ты? — Дерден, недовольный тем, что полемику с Барком прервали, налил до краев пиалу шубата, которую осушил одним глотком.

— Они очень похожи на кочевников и пытаются ими казаться, но меня не обмануть. Я знал некоторых из этого племени, но за целый день никого из них не встретил.

— Ну и что? Может они откочевали куда, — Кипучий пожал плечами и снова наполнил посуду.

— Нет, — твердо заявил Каир. — Вождь пристально за мной наблюдал и любым предлогом старался удержать при себе. Ведь я один мог бы раскрыть их секрет.

— Да какие у них тут секреты, — отмахнулся захмелевший сквайр, — как обслужить верблюда?

— Вряд ли что-то подобное хранилось бы в охраняемом шатре, о, отец неуместных сомнений.

У входа послышался шорох. Оборотень отступил, освобождая проход, но в шатер никто не вошел. Вместо этого один из бедуинов пригласил приключенцев на праздничный ужин, устроенный вождем в честь дорогих гостей.

— Во-о, это разговор! — Дерден радостно подскочил. — Давненько не ел мяса. Может барашка какого зажарят или козленка, по такому случаю.

Барк остановил сквайра, намеревавшегося выскочить наружу, и предложил вооружиться. Кипучий нехотя подпоясался мечом, как и Гильдарт, дознаватель же ограничился кинжалом.

Жара, по обыкновению, спала и холод неумолимо накрывал пустыню Мумит. Стоянку освещало несколько слабых костров, но вокруг них никого не было. Гостей пригласили в жилище вождя. Внутри находился Айдексе, беседовавший с хозяином шатра и четырьмя кочевниками. Они сидели на шкурах вокруг низкого столика. Неподалеку смиренно кучковались женщины, ожидавшие распоряжения подать блюда и напитки.

— О, дорогие гости! Располагайтесь, места хватит, — вождь указал рукой на стол. Сидевшие за ним бедуины подвинулись, но так, чтобы вошедшие могли сесть только между ними. — Сейчас вы попробуете плод достойный богов.

— Благодарю, — Лев поклонился, и, в отличии от остальных, не спешил располагаться, — но скажи нам, о, добродушный хозяин, я не видел, чтобы кто-то готовил пищу на кострах. Они горят, но нет ни одного котла или вертела.

— Что же ты хочешь услышать? — нисколько не смутившись отвечал глава племени. — Я бы не назвал угощение достойным богов, если бы оно жарилось, как кусок черствого мяса. Не каждому удается вкусить этот плод… Что же до огня… Пламя горит, чтобы вы с легкостью могли отыскать мой шатер. Скажешь, что это расточительно? Год выдался на редкость хороший, а значит я могу позволить себе мотовство, чтобы произвести впечатление на заморских гостей, — раздался хлопок в ладоши и женщины двинулись к столу разносить кувшины и деревянные кубки.

В посуду лилось кислое вино. Оно слабо услаждало вкус, но отлично туманило разум. Каир все же присоединился к пирующим. Тихая и печальная мелодия наполнила шатер. Кто-то из женщин заиграл на дудуке. Слегка приглушенным и бархатистым тембром музыка нежно притрагивалась к слуху, ласкала сердце и заигрывала с душой. Слушатели ощутили тепло, и небывалая умиротворенность охватила гостей.

— Вижу, что вы не слышали о таком музыкальном инструменте, — вождь улыбнулся и кивнул на женщину, державшую у рта деревянную трубочку с девятью игровыми отверстиями.

— Это прекрасно… — Гильдарт завороженно наслаждался мелодией. — Я… вспомнил детство… Ветер едва касается высохшей осенней травы в поле у замка, играет с ней, волнуя из стороны в сторону.

— Все не случайно, о, заблудшая душа, — продолжал хозяин шатра. — Дудук нашептывает тебе историю, — гости закрыли глаза и едва качали головами в такт разливающейся музыке. Убаюкивающий голос вождя удачно попадал в ритм, рисуя великолепные и красочные картины в сознании. — Юный, легкомысленный ветерок влюбился в цветущее абрикосовое деревце, растущее в саду древнего, могущественного волшебника. Мало кто помнит сейчас имя того злого старика, но я слышал его от отца, а тот от своего отца… Звали его — Хивад. Он был ревнив и запретил ветерку ласкать цветущие лепестки, угрожая превратить дивный сад в пустыню. Тогда бы красивое деревце погибло. Но пылкий ветерок не сдавался и смог уговорить Хивада. Тот действительно позволил ему остаться среди ароматных абрикосовых цветов, но лишь с условием, что ветерок никогда больше не сможет летать. А если наглый юнец посмеет нарушить обещание, то дерево увянет.

Так прошла весна… — голос главы племени звучал все отстраненнее, все дальше, — за ней лето… Ветерок счастливо и беззаботно играл в листьях и цветах, а деревце напевало ему благозвучные мелодии. Но осень неминуемо пришла, свежие листики и любимые цветы опали. Дерево смолкло. Ветер скучал. Ему хотелось резвиться на просторе среди горных вершин, чувствовать свободу и легкость. В конце концов юнец улетел, а деревце не смогло выдержать тоску по любимому и погибло… Всего одна веточка не потеряла жизни. Ее нашел одинокий юноша и вырезал музыкальную трубку. Как только юноша поднес дудочку к губам, она запела, поведав свою печальную историю любви…