Переступив порог комнаты, застываю на месте, потому что замечаю, как Аня, расправляя кровать, двигает бедрами в такт музыки. Все мои мысли и чувства в одно мгновение улетучились, и я, повинуясь инстинкту, не могу оторвать взгляд от соблазнительных форм. Смотрю на нее во все глаза, завороженный плавными движениями шикарного тела.

Блядь. У меня встает.

Привычно. Ожидаемо. Тут даже удивляться нечему.

Осторожно прикрываю за собой дверь, скидываю с бедер полотенце и, не теряя времени, подхожу к Тихоне сзади. Обхватываю за талию, прижимая к себе, и целую в шею. Черт, ее аромат подобен самому крепкому алкоголю! Он расслабляет, пьянит, лишает рассудка.

— Хочу тебя! — шепчу и развязываю пояс на халате. Подцепив его зубами, оттягиваю, пока он не падает на пол. — Я так скучал по тебе… По твоим губам. Глазам. Станам. По тому, как ты кончаешь.

— Мир… — шелестит Аня и поворачивается.

— Ох… Да твою ж… — замечая, как вздымается ее грудь с острыми сосками, дурею махом. Выдавив какой-то животный звук, накрываю ее рот своим и, подхватив на руки, нежно укладываю на кровать.

Целую принцессу жадно и отчаянно. Понимаю, что пожара внутри меня становится слишком много, его уже никак не потушить, а мне — не спастись. Все, пиздец, попал так, что живым не выбраться. Встрял по самое не балуй. И теперь эта неистовая одержимость рвется наружу.

Стягиваю с Ани трусики. Раздвигая ножки шире, как конченный маньяк пялюсь на ее киску, поглаживая член. От этого пристального взгляда Аня теряется и пытается спрятаться, цепляя рукой плед.

— Не смей! — грозно рычу и без лишних разговоров припадаю ртом к ее манящей и чувствительной плоти. Блядь, кто бы мог подумать, что от куннилингуса я буду так подрываться! Но, сука, от одного вкуса меня словно током простреливает, все жилы скручивает.

Да что уж говорить! Аня — сплошной, сука, яд. Извращенный. Аморальный. Порочный. Запретный. Но, блядь, такой сладкий.

Он травит. Заражает кровь. Поражает нервную систему. Проникает в мое сознание. Как тут не свихнуться?

Чувствуя, как по мере наращивания темпа языком по клитору Аня все громче стонет и сильнее извивается, приподнимая бедра, понимаю, что ее разрядка близка. Но сегодня я не хочу торопиться, ведь у нас есть целая ночь и даже утро, чтобы дарить друг другу нежность.

Покрывая поцелуями каждый миллиметр ее тела, получаю страстный отклик. Аня гладит меня по спине, царапает ноготками плечи и стонет так, что внутри фейерверки вспыхивают. А ее помутненный взгляд сильнее распаляет этот огонь, который приводит нас к тому, что мы вконец срываемся.

Прижимаясь к ее животу членом, ловлю новый приход удовольствия, потому как Аня зажимает зубами кожу на моей шее.

— Бля, сладкая, не делай так… — хриплю, сильнее вдавливая Аню напором своего тела в матрас.

— Тебе… Тебе не нравится? — спрашивает взволнованно Тихоня и будто бы отдаляется от меня.

— Издеваешься? — покрывая лицо поцелуями, прикрываю глаза. — Да я от любого контакта с тобой получаю разрыв сердца. Аня… Хочу тебя… На хуй запреты… Будь моей, — тарабаню рвано и, направляя член к влагалищу, рычу, блядь, как волчара, изголодавшаяся зверюга. Пульсация во всем теле раздирает от одуряющей похоти, вышибает ничтожные остатки кислорода. Сейчас, когда мы накалены до предела, нет сил бороться с желанием.

— Мир… Мирон… Родной… Нельзя… Понимаешь? — чешет недотрога взахлеб, а сама, обхватив меня за шею, прижимает сильнее. — Нельзя нам! Никак…

Да как же, блядь, нельзя, когда она так горит?! Когда стонет на разрыв аорты. Когда каждым своим движем говорит, что готова шагнуть со мной за черту.

— Ты моя? — сжимая ее подбородок, едва не кричу. — Ответь! Моя?

— Только твоя! — в тон отвечает Тихоня и пытается поймать мои губы.

— Люблю тебя… Люблю, Ань. Но эта близость становится пыткой, — прикасаясь головкой к возбужденной плоти, бурно выдыхаю, пытаясь стерпеть волну, будто накаченных током, мурашек. — Я хочу сорваться. Хочу разбиться. Хочу слиться с тобой. Только с тобой… — а когда открываю глаза, встречаюсь с испуганным взглядом Ани. Сука! Как бы я ни мечтал заполучить ее целиком, все же отступаю. — Ладно… Все… Не трогаю… — собирая себя по частям, с шумом тяну ноздрями воздух. Но ломка лишь усиливается. Она выкручивает кости, выворачивает нутро.

— Мир… Мирон… Посмотрит на меня, — обхватив меня за плечи, Аня не позволяет отстраниться от нее. — Послушай… Да, есть определенные запреты, рамки и границы. Но… Но сейчас я… Я не прошу тебя останавливаться. Я хочу быть полностью твоей.

Сердечный ритм начинает бить все свои нормы. В этот момент я перестаю не только двигаться, но и дышать. Сейчас, когда между нами не осталось ни грамма воздуха, ни капли сомнений, мы должны пойти до конца.

В этом наша сила. И в этом же наше поражение.

Заглянув в глаза любимой, пытаюсь считать все ее эмоции. И вижу, что дикое возбуждение сменяется страхом.

— Если боишься, выдыхай, — встряхиваю головой, стараясь вернуть контроль. — Ничего не будет, если ты передумала.

— Нет! — подрывается, сильнее цепляясь за мои плечи. — Я… Я не передумала. Я хочу тебя, Мирон. Просто… Очень волнуюсь. Очень…

Рваный вздох. Столкновение взглядов. Одно дыхание на двоих.

Обнимаю Тихоню так крепко, словно боюсь, что она исчезнет. Целую ее, ласкаю, чтобы моя малышка немного успокоилась и перестала зажиматься. А самого ведь потряхивает не меньше. Я так мечтал об этой близости, а теперь теряюсь, словно сопляк. Наверно все дело в том, что это по любви.