– Какая разница, как это выглядит? Это не даст насекомым забраться внутрь. Тебе ведь это нужно, так? И это выйдет в десять раз дешевле, чем возьмет этот парень.

Бросаю на Джону суровый взгляд.

– Привет, мы знакомы? Мне есть разница, как это выглядит. И когда ты вообще собирался этим заниматься? Тебя не бывает каждый день всю последнюю неделю!

Знаю, что не должна жаловаться, потому что это важно для компании, но мне кажется, что я вижу Джону только тогда, когда он ложится в постель.

– Я не знаю. В следующий раз, когда погода будет слишком дерьмовой для полета. В понедельник должно быть пасмурно.

– Это займет больше одного дня. Ты сделаешь сетку до того, как установишь гидромассажную ванну? – с сомнением спрашиваю я. – Потому что эти парни приедут к нам через две недели.

– Да ты шутишь, – стонет Джона. – Ты ведь еще не оформила заказ, правда?

– Я говорила, что сделаю это.

Это было в списке условий, на которых я согласилась на переезд, – постоянно растущего перечня, пополняемого мной в основном после изучения хэштегов типа «деревянный домик» в Инстаграме[3] в поисках вдохновения для обустройства дома.

– Эта штука стоила девять тысяч! – Его рокочущий голос разносится по всему дому, и в нем нет и намека на веселье.

– И что? Мы можем себе это позволить!

То же самое я сказала ему, когда забралась в пустую ванную в выставочном зале и представила, как мы отдыхаем в ней на террасе, глядя на озеро и горный хребет.

– Что мы не можем себе позволить, так это то, чтобы я сошла с ума, запершись в этом доме, как только наступит комариный Армагеддон.

Судя по тому, что сказала женщина в продуктовом магазине, он уже вот-вот наступит. А Агнес предупредила меня, что, насколько бы я ни считала насекомых Бангора ужасными, здесь, у озера и среди деревьев, они будут в сто раз хуже.

Джона мотает головой.

– Рен оставил тебе все эти деньги не для того, чтобы ты спустила их на защитные сетки, джакузи и гребаную люстру из искусственных оленьих рогов за три тысячи баксов! – Он обвиняюще вскидывает руку в сторону большой коробки у камина, которая была доставлена нам на прошлой неделе. Местный электрик, который должен повесить ее, придет завтра. – Ты же говорила, что не хочешь, чтобы здесь было как в охотничьей избушке!

– В охотничьих избушках не бывает люстр за три тысячи баксов! – кричу я, пылая от негодования. – И я не выбрасываю деньги на ветер. Он оставил их мне, Джона. Мне не нужно твое разрешение, чтобы их тратить!

– Я и не говорю, что тебе нужно мое разрешение, – произносит Джона сквозь стиснутые зубы, словно пытаясь сдержать свой пыл.

Нашу перепалку прерывает сильный стук в дверь.

Джона бросает взгляд в ее сторону.

– Снова доставка? Господи, женщина, что еще ты купила?

– Не знаю! Давай выясним!

Понятия не имею, кто это может быть в восемь утра – кофемашина, которую заказала, не могла приехать так быстро.

Может быть, это новое постельное белье. Но поведение Джоны заставляет меня пылать от гнева. Я несусь по коридору, преследуемая им по пятам, и распахиваю дверь, не обращая внимания на то, что еще в пижаме.

За дверью стоит невысокая грузная женщина с копной тугих седых кудрей и суровым обветренным лицом.

Судя по тому, как ее проницательный взгляд мечется туда-сюда между нами, могу поспорить, что она слышала нашу ссору.

– Здравствуйте. Я могу вам помочь? – спрашиваю натужно-вежливым тоном.

– Ты, должно быть, Калла. – Ее голос оказывается более хриплым, чем я ожидала. – А ты еще красивее, чем говорили мальчики.

В тот момент, когда она улыбается – широкой, преображающей лицо улыбкой, которая отражается и в ее серых глазах, – точно понимаю, кто она такая.

– Вы – мама Тоби, – говорю я, прежде чем она успевает представиться.

Сходство просто поразительное. И мне становится еще более неловко от того, что она стала свидетельницей нашей ссоры.

Она протягивает мне грубую руку, обмотанную бинтами. Руку, которая ежедневно выполняет тяжелый физический труд.

– Мюриэль. – Она разворачивается к Джоне и бросает на него один оценивающий взгляд. – А ты тот пилот.

– Так и есть. Входите.

Джона кладет руку мне на поясницу – как будто мы только что вовсе и не кричали друг на друга – и открывает дверь шире, чтобы Мюриэль могла в нее войти. Она проходит по длинному узкому коридору, не снимая ботинок, оставляя за собой грязные следы на нашем недавно отполированном деревянном полу, которые мне придется вытереть сразу же, как только она уйдет.

– Значит, он рассказывал своей маме, какая ты красивая, – шепчет мне Джона.

Я игнорирую его и иду вперед, пока мой гнев не закипел с новой силой.

– Вам двоим было чем заняться.

Мюриэль оглядывает дом, проходя на кухню. Ее джинсы, облегающие короткие ноги, подвернуты на голенях. Кажется, она чувствует себя комфортно у нас, что вполне логично, учитывая, что Тоби рассказывал мне, как она была близка с Колетт. Хотя, наверное, странно, когда в дом твоей подруги внезапно вселяются два незнакомых человека, особенно если эта подруга умирает.