– Нельзя, чтобы в вашем курятнике жил енот. Иначе где вы собираетесь держать кур?

«Мы и не собираемся», – хочу сказать я, однако это признание наверняка обернется еще одним ударом против меня. Поэтому отвечаю лучшее, что могу сейчас придумать, потому что устала терпеть неодобрение Мюриэль и все еще злюсь на Джону.

– Бандит – питомец Джоны.

Может, она отругает и его тоже.

Хотя этому придурку такое, наверное, придется по вкусу.

Я встречаю еще один недоуменный взгляд, а затем Мюриэль возобновляет свой путь по болотистой бурой траве, будто это ее собственный участок, ведя меня к просторной поляне и огромному прямоугольному вольеру, размер которого Фил оценил примерно в сотку.

– Это твоя теплица. – Она указывает на небольшое полуразрушенное строение в дальнем конце дворика с отсутствующей деревянной рамой, пластиковая пленка которого оборвана и болтается на ветру. – Прошлым летом здесь прошел сильный ураган и все разворотил. А осенью теплицу так и не починили.

Затем Мюриэль открывает крышку на панели рядом с воротами и щелкает выключателем.

– Это вольтметр, – объясняет она, доставая из кармана своего клетчатого пальто черную прямоугольную коробочку.

– Кажется, я находила такой же.

Я положила его в шкаф в прихожей вместе со всем остальным, что, как сказал Джона, мы не можем выбросить, однако понятия не имею, что с ним делать.

– Конечно, находила. Тебе стоит собрать себе небольшую садовую сумку, чтобы она была у тебя под рукой, когда ты будешь выходить сюда каждое утро.

Я изо всех сил стараюсь, чтобы она не смогла прочитать на моем лице выражение: «С чего это я буду выходить сюда каждое утро?»

– И почаще проверяй забор. – Мюриэль прикладывает прибор к электрическому проводу и смотрит на экранчик вольтметра. На нем ничего не происходит. – Видишь? Не работает. У них была эта проблема и с загоном для скота. Помню, однажды зимой, много лет назад, в их курятник как-то забрались лисы и передушили всех кур. В другой год это был волк. Джоне нужно будет починить проводку в ближайшее время, иначе здесь заведутся твари, которые сожрут все. Вы ведь не хотите потерять весь летний урожай за одну ночь?

Интересно, а Джона вообще знает, как чинить электрические заборы? Должно ли мне быть стыдно за то, что я переехала ради этого парня через весь континент и не могу ответить на такой вопрос?

Мюриэль убирает прибор в карман.

– В прошлом сентябре я собрала урожай и убрала грядки здесь, как смогла. Остатки закопала, чтобы получился хороший компост. Колетт всегда следила, чтобы сорняков было не слишком много, так что, по крайней мере, с ними проблем не должно возникнуть. У меня не было возможности удобрить почву, но мы сделаем это, когда земля немного прогреется. Весна в этом году что-то не торопится.

Мой взгляд устремляется за пределы сада, туда, где среди зарослей еще сохраняются участки снега, несмотря на потепление. Последние притязания зимы, которая не желает уходить.

– Как думаете, она скоро придет?

– Через неделю или около того, если будет не слишком много дождей. – Дойдя до ворот, Мюриэль останавливается, чтобы рассмотреть щеколду, обмотанную проволокой. – До того, как вы установите джакузи и достроите террасу.

Мюриэль, должно быть, постояла у двери с минуту, прислушиваясь к нашим голосам, прежде чем постучать.

Делаю вид, что осматриваю участок грязи на ограде, но на самом деле прячу свои покрасневшие щеки.

– Я ничего не смыслю в садоводстве, – признаюсь, желая, чтобы здесь оказалась моя мама. Она уж точно бы смогла поддержать этот разговор, а я не чувствовала бы себя такой неумелой.

– К концу лета ты будешь знать больше, чем любой любитель, – уверяет меня Мюриэль, подчеркивая свою решимость уверенным кивком, словно это только что стало ее личной миссией. – Тебе нужно будет закупить семена в местном садоводческом магазине. Мы починим твою теплицу для рассады к следующему году, но в этом у меня найдется немного салата, перца, лука и помидоров, которыми поделюсь. О, и капусты, для солений. Ты ведь оставила банки из погреба?

– Да, – подтверждаю я.

В основном потому, что я не знала, что с ними делать, поэтому просто составила их обратно на полки в погребе после того, как Джона закончил их протирать. Но сейчас, под вечно неодобрительным взглядом Мюриэль наконец-то чувствую облегчение, что сделала что-то правильно.

– Умница. Хорошо. Это облегчит жизнь, когда ты займешься заготовками на зиму.

Точно. Заготовки. В моей памяти всплывает день, когда я вошла в дом Агнес прошлым летом и она мариновала овощи, принесенные Мейбл от Уиттаморов в качестве платы за ее работу. Кухня Агнес стала зоной боевых действий: повсюду были банки и грязные кастрюли, а ее кожа и рубашка окрасились в фиолетовый цвет от свеклы, несмотря на то, что Агнес была в перчатках. Мой нос кривился от запахов уксуса и гвоздики, витавших в воздухе. Помню, тогда спросила себя, зачем кому-то все это делать, если можно просто пойти в магазин и купить себе банку свеклы.

– Клубника Колетт вон там, под соломой. Весь фокус в том, что тебе нужно десять-пятнадцать сантиметров слоя мульчи, чтобы растения перезимовали.

Я провожаю взглядом ее корявый палец до дальнего угла.

– Похоже, клубники там много.

Грядка занимает по меньшей мере четверть всего сада.

– Колетт любила свою клубнику. В прошлом году она продала почти десять галлонов на фермерском рынке! – произносит Мюриэль с гордостью.

Я понятия не имею, сколько это – десять галлонов, но уверена, это гораздо больше, чем человек вроде меня – который не любит клубнику – может когда-либо захотеть съесть.