– Калла? – окликает меня незнакомка в желтом – ей около сорока, а может, и около пятидесяти.

Я улыбаюсь, даже несмотря на свои вспыхнувшие щеки. Они точно это видели.

– Ага. Привет.

Она замедляет шаг, чтобы последние три метра пройти пешком.

– Я Джоди. – Женщина жестом указывает на девушку с черными волосами рядом с ней. – Это моя дочь, Эмили.

Мой взгляд мечется туда-сюда между ними, ища сходство, и находит его в тонкой переносице и близко посаженных глазах.

Эмили тепло улыбается мне в ответ.

Пока что все это выглядит так же неловко, как если бы я завалилась в чужой дом на обед без приглашения.

– Ты уже разогрелась? – Взгляд Джоди скользит по баллончику с аэрозолем от медведей в моей сумке и колокольчику на запястье. Сегодня я ограничилась всего одним.

– Да.

– Отлично. Велосипедная дорожка вон там. – Она указывает на узкий просвет в деревьях за парковкой и начинает движение в этом направлении. – Ты уже бегала по ней?

Отрицательно качаю головой.

– Она идет до самой Уасиллы. Но мы, разумеется, так далеко не побежим.

Пристраиваюсь рядом с ними, пока длится это неловкое молчание. Интересно, находят ли они нашу пробежку такой же смущающей, как и я?

– Спасибо, что разрешили мне присоединиться к вам.

– Вместе безопаснее, ведь так? – произносит Эмили. Ее голос оказывается тихим и робким.

Я поддерживаю их темп, пока мы приближаемся к тропе.

– Так, вы давно здесь живете?

Они обе кивают, но не предпринимают никаких попыток продолжить разговор, поэтому я сдаюсь и сосредотачиваю внимание на дороге, где впереди маячат предупреждающие желтые знаки о велосипедистах и бегунах.

А еще лосях. И медведях.

Мое беспокойство нарастает.

– Мы бегаем по этой тропе уже много лет и ни разу не видели медведей, – говорит Джоди, замечая мой взгляд.

Должно быть, Мюриэль рассказала им о моей паранойе. Могу только представить ее версию: девочка из Канады, которая боится собственной тени.

– На какую дистанцию мы бежим?

– Мы бегаем по шестнадцать километров по субботам. Мюриэль сказала, что ты тренированная.

Обе выжидающе смотрят на меня.

Что? Это же целых шестнадцать километров. Я едва осилила шесть в марте и с тех пор больше не бегала.

Бросаю быстрый взгляд за плечо, чтобы убедиться, что Джона уже уехал. Поворачивать назад слишком поздно.

Я здесь посторонняя, мешающая матери и дочери проводить время вместе, напоминаю себе и пытаюсь выдавить улыбку.

– Конечно.

Глава 20

Я слышу отдаленное жужжание квадроцикла Мюриэль задолго до того, как вижу ее в окно, подъезжающую к нашему крыльцу.

Тоби написал мне сообщение двадцать минут назад, предупредив, что его мать решила, что сегодня идеальный день для подготовки земли к посадкам, так как почва достаточно прогрелась и просохла.

Я со стоном нажимаю кнопку «Сохранить», закрывая черновик своей последней записи в блоге «Калла и Ди» под названием «Садовод поневоле». Первоначальное название «Угрюмый садовод» звучало слишком… угрюмо.

Я морщусь, когда встаю, мои бедра все еще болят после субботней пробежки. Схватив шпаргалку по садоводству – сборник, состоящий из простеньких советов моей матери и заметок, которые я выписала из блога «Аляскинский огородник 101», – я натягиваю резиновые сапоги и тащусь на улицу, чтобы встретиться лицом к лицу с моей решительно настроенной соседкой.

* * *

– Ты заканчиваешь там? – кричит мне Мюриэль из дальнего конца сада, вытирая лоб тыльной стороной руки в перчатке.

– Кажется, да.

Мои спина и плечи болезненно пульсируют, когда я в последний раз провожу граблями по земле. Мы работали без устали несколько часов, перемешивая старую грязь с курганами свежей черной земли и навоза, которые Джона вывалил сюда на днях, до тех пор, пока земля не стала рыхлой и однородной. Мой желудок урчит, тело покрыто потом, и я чувствую, что щеки испачканы грязными полосами.

Мюриэль пробирается ко мне между длинными аккуратными рядами земли, которые она возвела с помощью мотыги, оставляя позади себя отпечатки ботинок.