Ещё на выходе из ресторанчика она споткнулась о ступеньку. Джордж это понял так, что спутница, похоже, действительно перебрала медовухи, и протянул ей руку. Она взяла. Даже не так – уцепилась. И сейчас почему-то дико боялась выпустить его ладонь из своей. Надо было заговорить, но о чём? Как назло, все темы для разговоров вдруг закончились. Джордж тоже не проявлял инициативы – молча шёл рядом, поддерживая девушку за руку. Вот сейчас они придут. И дальше что? Звать его к себе? Распрощаться у подъезда?

Тайком она бросала на него взгляды. Первое, что лезло в голову, – это отрывок из недавно вычитанной в каком-то журнале «Сказки про Федота-стрельца, удалого молодца». Этой пьеске пророчат большое будущее и огромную популярность. Хотя действительно складно написано. «Был Федот ни красавец, ни урод; ни румян, ни бледен; ни богат, ни беден; ни в парше, ни в парче – а так, воопче». Джо, судя по посиделкам в ресторане и всё тому же золотому кольцу на пальце, вряд ли был из небогатых. А вот в остальном... «А так, воопче». Нет, больше она не станет пить медовуху. Действительно, лезет в голову чушь какая-то. А Джо – он наверняка сейчас думает, что у неё начальная стадия алкоголизма. …Так, стоп. Ей уже не всё равно, что он о ней думает?

– Мы пришли…

Они стояли во дворе старого деревянного дома. Три подъезда, три этажа. Недавно в очередной раз выкрашен, но даже свежая краска уже не может скрыть всю ветхость постройки.

– Ты здесь живёшь?

– Да. Когда мне исполнилось 18 и надо было выпускаться из детдома, мне предложили на выбор – однушку в хрущёбе на другом конце города или двушку здесь. Я выбрала двушку.

Да, пусть он знает, что у неё есть вторая комната. Хотя зачем?

Джордж тяжело вздохнул.

– Что-то не так?

– Вот б.яди… – произнёс он, в очередной раз не обращаясь ни к кому конкретно.

– Ты о ком?

– Да я, кажется, знаю, кто конкретно разворовал деньги, выделенные на нормальное жильё для сирот. И кто сейчас живёт в тех квартирах. Понимаешь, Мари, есть вещи, которые делать нельзя. Просто потому, что нельзя. Вот этого шедевра деревянного зодчества барачного типа здесь быть не должно. По бумажкам тут наверняка красуется кирпичная новостройка.

– Ну... Я, как въехала, несколько месяцев доводила квартиру до ума... Но, кажется, у меня получилось. Хочешь посмотреть?

Она снова взяла его за руку и потащила за собой в подъезд.

Вот и определилось. А впрочем... Нет, она просто обязана отдать ему хотя бы половину денег комсорга, раз уж все не берёт!

А для этого его надо затащить к себе в квартиру.

– Проходи! Раздеться можно здесь.

Мария с тревогой оглядела своё жилище. Пожалуй, ему действительно не понравится. Очень маленькая квартира. Две смежные очень маленькие комнаты. Очень маленькая кухня. Очень узкий коридор. Даже не предложишь «проходи в ванную, умывайся». Потому что ванной как таковой нет. Выгороженное узкое пространство, куда помещаются унитаз, душ и полтора метра бельевых верёвок. Раковина – на кухне: и умываться, и посуду мыть. Кое-где действительно труха сыплется…

– Слушай, Мари, а я не думал, что ты ещё и Марья-искусница.

Ты всё просто отлично обустроила.

– Ты смеёшься?

– Ни разу. У тебя здесь удивительная гармония. Ты – одинокая детдомовская девочка, как я понял. И ты устроила себе гнёздышко одинокой детдомовской девочки. Чтобы приходить сюда и здесь лечить свои страхи и психотравмы…

Мария оглядела своё жильё. Квартира как квартира. Старенькая мебель – покупалась по дешёвке или вовсе появлялась здесь, когда прежние владельцы хотели выбросить на помойку, хотя вещь ещё очень даже ничего. Стоит почти впритык друг к дружке. Ну, везде покрывала и скатерти – так на то она и швея, сама себе шила. Ну, ещё она регулярно прибирается и вытирает пыль… – А что здесь особенного? – спросила она.

– Ты любишь шить – швейная машинка и покрывала, которые ты делала явно сама. Чистота – значит, уважаешь себя. И вот эта куча игрушек везде, где только можно… особенно мягких. Создаёшь себе детство, которого у тебя не было... Прости, если полез не в своё дело.

– Не на что обижаться. Ты, как всегда, прав. И всё замечаешь. Проходи на кухню! Я сейчас!

Пакет с деньгами лежал в шкафу в дальней комнате, под кучей белья.

– Да не стой, садись!

На кухне умещались только плита, стол, маленький холодильник, раковина и пара шкафов под потолком. Джордж как раз уместился на табуретке между столом и стеной, под шкафами.

– Не хочешь брать всё, возьми хоть половину! Ну, она-то честно твоя!

Мария высыпала пачки купюр на стол. Может, вид денег на него подействует? Сложно отказаться от такой кучи… Джордж улыбнулся.

– Оставь всё себе и больше об этом не думай. Ты мне ничегоне должна.

– Ты так говоришь, будто столько денег видишь каждый день.

– Ну, не каждый… но двести тысяч я видел.

– Сколько?

– Двести тысяч марок. Купюрами по 25. Восемьдесят пачек четвертаков. Они еле-еле умещались в довольно большой чемодан. – И где ты их видел?