– А?..

– Мари, многовато вопросов для первого знакомства. Пойдём, посидим в зале.

Посидеть не удалось: из окна они увидели, как на стоянку около кафе выруливает оранжевая машина.

– Всё, выводи его на задний двор.

Незнакомец, кивнув бармену, исчез где-то в кухне кафешки.

Бармен не возражал.

Ну, и что теперь делать? И что вообще происходит?

Комсюк тихо торжествовал – как торжествуют прирождённые ничтожества. Для приличия, впрочем, произнёс все положенные слова – что он человек чести, все вопросы по испорченному оборудованию будут решены завтра же. Если, конечно, Машка... Хочешь поговорить о деталях? На заднем дворе? Ну, пошли.

Когда они повернули за угол пристройки, за которым и начинался задний двор кафешки, у комсюка потемнело в глазах, и он согнулся пополам. Дикая боль от резкого удара ниже пояса. От второго такого же удара он распластался на земле, после чего ему на горло наступили ботинком. Вот в самом прямом смысле – ботинком на горло.

Над ним возвышался человек в чёрной кожанке с характерной стрижкой работника компетентных органов.

– Здравствуй, дружок! – улыбаясь, произнёс человек. – Это ты сегодня удачно зашёл. Сейчас доставлю тебя к товарищу Блоху, а уж дальше – свою свободу и неприкосновенность жопы будешь выторговывать у него. Статья тебе, в случае чего, сам знаешь, какая корячится. Как говорят в тех местах, позорная... Так что учись кукарекать, петушок.

Это был какой-то полный сюрреализм. Мария ожидала чего угодно, но только не такой реакции. Комсюк мог заорать, попытаться драться… Однако при упоминании некоего таинственного Блоха он побелел, и казалось, вот-вот грохнется в обморок. Незнакомец убрал ботинок с его горла, встряхнул безвольную тушку комсюка, снова улыбнулся.

– Поехали, дружок. Что зря время терять? Всё товарищ Мария про твои сексуальные подвиги уже расписала, товарищ Блох прочёл с удовольствием.

– Не надо!.. – прохрипел комсомольский активист. – Пожалуйста, только не…

– А почему не надо? До девочки из детдома домогаться надо, станок портить надо, а на проработку не надо? Обоснуй, радость моя.

Незнакомец разжал руку, комсюк рухнул обратно на землю. – Не надо!.. Я… Я готов… Чем угодно… как угодно… искупить… Он вдруг ткнулся в ноги девушки:

– Я не знал! Клянусь! Не знал, что ты… что вы… простите меня!..

Мария отшатнулась. Он и раньше-то был ей противен, а сейчас – особенно. Раньше был лощёный слизняк, а теперь – просто слизняк.

– Дюже грешен ты, раб божий комсорг… – печально констатировал незнакомец. – На покаяние тебе надо. В Сибирь…

– Нет... Прошу, не надо! Неужели нет другого выхода?!

Ей-богу, таких отчаянных воплей Мария ещё не слыхала никогда.

– Выход всегда есть… – незнакомец рассматривал комсорга сверху вниз, как удав – кролика. – Кого ты своим нехорошим поведением заинтересовал – ты уже понял. Уровень беспокойства, причинённого тобой важным людям, представляешь. Поэтому…

Он посмотрел на Марию. Потом на комсорга. Потом опять на Марию. Поманил комсорга пальцем. Тот мгновенно вскочил. Незнакомец что-то тихо ему сказал, отчего комсорг побелел, сглотнул, но возражать не посмел.

– А сроку тебе – как в сказке: три дня и три ночи. Будешь дурковать…

В ответ комсорг затряс головой – нет-нет, что вы!

– Ну, тогда – пшёл вон.

– Что это было? – пару минут Мария просто не могла прийти в себя от увиденного. Комсорг, после команды незнакомца, мгновенно уполз с заднего двора, потом рванул к своему «Москвичу» и уехал. А незнакомец стоял, рассматривая асфальт под ногами. На вопрос девушки обернулся к ней.

– Это была разъяснительная работа. Если через три дня он вызовет тебя к себе – то будь ласкова, сходи. Домогаться тебя он точно больше не будет. Может, даже кое-что передаст. Если в самом деле передаст – оставь всё себе. Тебе как раз должно хватить для полного счастья. Извини, если что не так.

Развернулся и пошёл с заднего двора. Некоторое время девушка стояла в оцепенении, потом кинулась следом... В кафешке незнакомца не было, перед кафешкой – пустела площадка, где-то вдалеке шли отдельные редкие прохожие.

2

– Стешка, я вообще ничего не понимаю! И не знаю, что делать дальше.

Сколько Мария себя помнила, они всегда были вместе. Две детдомовские девочки-ровесницы. Она и Стешка. Тысячу раз ссорились, тысячу раз мирились, дружили уже невесть сколько лет. Знали все секреты друг друга. Ну, или почти все. Про домогательства комсорга Мария промолчала – настолько всё это было противно. Но теперь – пришлось рассказать и про них.

При распределении жилья повзрослевшим сиротам девушки добились, чтобы им дали квартиры в одном доме, пусть и в разных подъездах.

Сегодня они сидели на кухне у Марии. На столе лежала куча денег. В самом прямом смысле – три тысячи марок мелкими купюрами. Десять пачек трёшек. Зарплата и все премии швеи Марии Красс за два года работы на Варском швейном комбинате.

Плотный бумажный пакет с трёшками ей сегодня вручил комсорг. В своём кабинете, оставшись один на один. Как раз через три дня после... Был комсорг жалкий, пришибленный какой-то.