Угрозам конфискации, которые король приложил к своим приказам, не суждено было остаться мертвой буквой. Менее чем через год после этого первого приказа, 22 марта 1294 года, бальи Ко было приказано конфисковать земли дворян, не получивших рыцарского звания в предыдущее Рождество, в соответствии с приказом предыдущего года. Эта мера касалась не только Нормандии. 25 июля 1294 года, на другом конце королевства, сенешалю Бокера было приказано вернуть дамуазо Гийому де Пуатье, его земли, которые были переданы в руки короля, поскольку он не получил рыцарского звания вовремя и король дал ему на это год [29] . Тому же сенешалю Бокера было поручено проверить серьезность болезни ног, которую некий дамуазо Остор де Пейре, выдвинул в качестве причины отказа от рыцарского звания (подробности этого дела отсутствуют) [30] . Если препятствием для рыцарства была бедность, король мог назначить кандидату пенсию. 4 октября 1294 года сенешаля Бокера попросили выплатить виконту Юзесу два суммы ежегодной пенсии в размере 250 турских ливров, назначенной ему королем, "чтобы он мог принять рыцарство" [31] . Если в рыцари посвящал король или принц, то, по-видимому, часто, а возможно, и обычно, новый рыцарь получал вознаграждение, чтобы покрыть все или часть расходов на снаряжение. Так, 3 июня 1297 года Филипп Красивый приказал бальи Руана как можно скорее выплатить рыцарю Роберту де Жиронкуру, 100 парижских ливров, которые были назначены ему из королевской казны за его великолепного коня и жалование за прием в рыцари [32] . Незадолго до битвы при Куртре Роберт д'Артуа подарил Эсташу де Берль, "за его новое рыцарское звание", "большую гнедую лошадь" [33] .

Более обширная, чем за ранний период, документация за 1290-е годы показывает, с какой тщательностью Филипп Красивый заботился о том, чтобы у него было достаточно большое рыцарство, особенно около 1293–1294 годов, когда было принято решение о войне с Англией. В это же время и Эдуард I принял аналогичные меры. Но в обоих случаях озабоченность этим вопросом имела давние традиции, так в еще 1181 году Генрих II Плантагенет установил уровень дохода, при превышении которого дворянин обязан был получить рыцарское звание. По словам одного из хронистов, его примеру последовали Филипп II Август и граф Фландрии Филипп Эльзасский [34] . Во Франции документальные подтверждения по этой теме отсутствуют, но в Англии точно известно, что Плантагенеты на протяжении всего XIII века продолжали периодически принуждать молодых дворян к получению рыцарского звания [35] .

По оценкам Филиппа Контамина, около 1300 года королевство Франция, в границах того времени, насчитывало от 5.000 до 10.000 рыцарей. Однако, меры, направленные на то, чтобы сделать рыцарство обязательным, не смогли остановить рост доли оруженосцев среди военнообязанного дворянства в ущерб рыцарям. Конечно, трудно оперировать статистикой, поскольку источники не дают такой возможности. Однако состав некоторых армий, собранных Филиппом III и Филиппом Красивым, известен довольно подробно. Среди кавалеристов на каждые пять "людей при оружии" (armati или homines armorum) в среднем приходился один рыцарь. Некоторые из категории "людей при оружии", должно быть, были благородными оруженосцами и в этом качестве они были призваны на службу королю. Но, в пропорции, которую невозможно определить, были также воины, чей статус, несомненно, очень разнообразный, в значительной степени нам не ясен. В Нормандии, в частности, существовали сержантские фьефы или сержантерии и эти сержанты, включенные в феодальную иерархию, были обязаны служить своему сюзерену, как любой другой вассал а их статус соответствовал в некотором смысле самому низшему дворянству. В городах буржуа, то есть члены семей, имевших право занимать муниципальные должности, в некоторых случаях вели жизнь, близкую к дворянской, особенно если их богатство позволяло им покупать оружие и лошадей, и похоже их тоже могли причисляли к "людям при оружии". Наконец, другие, наиболее трудно идентифицируемые, но, вероятно, наиболее многочисленные, изначально были простыми воинами, которых предположительно набирали из простого народа за их силу, мужество и боевые навыки, но, к сожалению, подробностями мы не располагаем. В очень многих имеющихся расписках за сентябрь 1302 года приводится ряд имен. 11 сентября в Аррасе Жан де Креки, сеньор де Конте, рыцарь бальяжа Артуа, дал расписку на 75 турских ливров, которые он получил для себя и восьми своих солдат (soudoyers), Гийо де Конгри, Жака де Конгри, Жана Бролина, Жана Тезарта, Жана Куалетта, Адама Куалетта, Адама де Краменнила и Бодона д'Одакра. Поскольку частица де ни в коем случае не является признаком знатности, а категория солдаты не обязательно исключает оруженосцев, можем ли мы отнести их к представителям дворянства? [36]

Как показывают этот пример, выбранный из многих других, эти оруженосцы, сержанты и солдаты, как дворяне, так и не дворяне, были во всех армиях того времени. В сентябре 1269 года Карл Анжуйский поручил Жану де Клари, своему советнику и другу, набрать во Франции 1.000 рыцарей и солдат. Были ли эти люди только дворянами? Маловероятно. В своем отчете о Тунисском крестовом походе хронист Примат, монах из Сен-Дени, приводит имена трех "конных сержантов", погибших в бою (Пьер д'Отей, Жан де Суассон, Мартин де Трапп) — редкий случай, но его можно объяснить, если допустить, что эти три человека были дворянами. Для Арагонского крестового похода (1285 год) сохранился краткий отчет о понесенных расходах, в котором "пешие и конные солдаты", явно отличающиеся от рыцарей, прибывших из различных регионов, обошлись казне в 243.000 турских ливров, что составляло 1/5 от общей суммы расходов. Эти конные солдаты (stipendiarii equites), вероятно, не были дворянами. В некоторых источниках также упоминаются недворянские солдаты (stipendiarii ignobiles), что, вероятно, указывает на то, что в других контекстах солдат вполне мог принадлежать к дворянству [37] .

Важно не смешивать благородных оруженосцев и других "людей при оружии" в одну категорию. Оруженосцы естественным образом включались в свиту или баталию своего сеньора. Некоторые конные солдаты, не дворяне, объединялись в десятки (dizaines), возглавляемые дизеньером (dizenier). Сохранилось несколько квитанций, выданных дизеньерами [38] .

Все эти люди служили верхом на лошадях. Размер компенсации, выплачиваемой им в случае необходимости, отражал стоимость их лошадей, которые были разного качества, но иногда эквивалентны рыцарским. В целом, их снаряжение уступало рыцарскому, но конный солдат, нанятый королем или знатным аристократом, не обязательно был хуже экипирован, чем бедный оруженосец из далекой провинции. В целом, преобладало разнообразие, но к 1300 году все сражающиеся верхом — рыцари, оруженосцы и "люди при оружии" — стали называться общим термином, латники [39] . Внутри армии термин латник использовался для обозначения всех людей, сражающихся верхом, но, различия между этими категориями подпадавшими под этот термин, безусловно, были фундаментальными. В этом отношении показателен размер жалования, выплачиваемого королем. Рыцарю всегда платили в два раза больше, чем оруженосцу. С другой стороны, простому оруженосцу платили столько же, сколько и солдату. И здесь знатность происхождения была менее важна, чем качество бойца, которое предполагалось равным в обоих случаях. Когда размер жалования варьировался, это зависело не от качества воина (оруженосец или солдат), а от характера его снаряжения. В одном случае "оруженосцам с покрытыми лошадьми" (armigeri cum equis coopertis) платили 7 су 6 денье, "оруженосцам с непокрытыми лошадьми" (armigeri cum equis non coopertis) — 5 турских су [40] . В данном случае речь идет только об оруженосцах, но солдаты должны были быть в такой же ситуации. Можно предположить, что во время смотра воинов, когда каждому из них назначалось жалование, оценивалось снаряжение, имеющееся у всадников, благородных и неблагородных, чтобы отнести их к той или иной категории. Эта процедура, не очень хорошо задокументирована для этого периода, но хорошо засвидетельствована для Столетней войны. Кроме того, наряду с латниками должна была существовать легкая кавалерия, которая не отражена в источниках 1300-х годов, но которая несколько десятилетий спустя, в начале Столетней войны, приведет к явному различию между "людьми при оружии" (gens d'armes) и более легковооруженными "конными людьми" (gens de cheval) [41] . Так, что воины из знати были не единственными, кого можно найти в источниках.

Знали ли представители дворянства о возможном понижении статуса тех, кто оставался среди них оруженосцами? Это возможно. В договоре, подписанном в 1297 году рыцарем Коларом д'Эвери с графом Фландрии Ги де Дампьером, первый обязывался служить с "десятью вооруженными людьми, рыцарями и оруженосцами, сыновьями рыцарей" [42] . Здесь "оруженосцы, сыновья рыцарей" хоть и неявно считаются более ценными, вероятно, потому что они, в свой черед станут рыцарями. Следует признать, что это единственное сохранившееся свидетельство на эту тему (оно касается графа Фландрии, в то время врага Филиппа Красивого), в то время как документы, в которых различные категории кавалерии названы одним термином латники, изобилуют. Следует признать, что в зависимости от обстоятельств армия собиралась в соответствии с более или менее элитарными критериями. Так армия, завершившая оккупацию Фландрии в 1300 году под командованием Карла де Валуа, похоже, объединила высшее дворянство и лучшее рыцарство. Армии действовавшие в Аквитании, похоже, состояли из менее благородных людей, как и гарнизоны, размещенные на захваченных территориях.

Но когда наступал мир, разница между категориями латников могла быть решающей. Рыцарь и оруженосец возвращались в свой замок, вернее, для большинства из них — в свой укреплённый дом (maison forte). А как же множество рядовых воинов, солдат, которые, как следует из их названия, жили на свое жалование? Некоторые, несомненно, возвращались к той деятельности, которую оставили, чтобы вступить в формирующуюся армию, расформирование которой возвращало их к гражданской жизни. Другие следовали за принцем или сеньором, который обычно их нанимал. Можно представить, как такие люди от одной войны к другой искали очередную возможность заработать. Многие "люди при оружии" объединялись в ассоциации или компании (societates), в которые также входили оруженосцы и, в небольшом количестве, рыцари. В этом случае можно говорить почти о профессиональных солдатах, и почти о наемниках. Такие компании, особенно, были характерны для Юга Франции. Считается, что дворянство там было более многочисленным и более плодовитым: в некотором роде "кадеты Гаскони" [43] . Более того, война особенно сильно ударила по этим регионам. Не учитывая Альбигойские крестовые походы, мы должны вспомнить армию для Фуа (1272) и Советеррскую армию (1276), Арагонский крестовый поход (1285) и Аквитанские войны (с 1294 по 1297). Возможно, даже более важным, чем эти последовательные кампании, была скрытая вражда с королевствами Кастилии и Арагона. Во время правления Филиппа III почти каждый год королевские вассалы созывались сенешалями для коротких вылазок или для более длительных экспедиций на недружественную территорию. Даже когда военные действия были приостановлены, в королевских крепостях приходилось держать солидные гарнизоны, возможно, более крупные, чем при Людовике IX. Длительная оккупация Наварры, начиная с 1275 года, и, прежде всего, герцогства Аквитанского, в период с 1294 по 1303 год, в конечном итоге потребовала содержания достаточно большого количества войск — пусть даже всего в несколько сотен или несколько тысяч человек. Поэтому состояние войны продолжавшееся долгое время на большей части юго-запада королевства, позволяло решительным людям долго не бездействовать, будь то рыцарь, оруженосец или простой человек умеющий обращаться с оружием. Это тем более верно, что в регион часто наезжали люди королей или принцев в поисках людей для армий. Так во время Фландрских войн, особенно после Куртре, Филипп Красивый заставил контингенты с юга страны проехать через все королевство. Но были и другие примеры. В 1264 году, когда он готовился отправиться в Италию, чтобы завоевать Сицилийское королевство, Карл Анжуйский набирал солдат в Лимузене. В 1292 году часть армии, которую Карл де Валуа повел на Сен-Кантен, была набрана из сенешальств Юга. Прежде чем двинуться в Италию в 1301 году, он же, воспользовавшись субсидиями, предоставленными ему Папой, нанимал бойцов в Тулузе и Каркассоне [44] . Фактически, именно в последней трети XIII века французские солдаты начали массово появляться в Италии, служа амбициозной политике Анжуйского дома или папства. Среди них было очень мало рыцарей, а в основном простые оруженосцы, которые, в общем-то, были опытными бойцами [45] .