— Верю… — произносит он. – Ладно, я ненадолго, — снова припадает к моим губам, жарко целует, потом ему опять звонят, и он сваливает поспешно и уже не оборачиваясь. Ну, наконец-то.

Я спокойна, расслаблена и вполне готова к цивилизованному общению с окружающим меня народом.

— Привет.

Вздрагиваю, услышав знакомый хрипловатый голос, оборачиваюсь и вместо «привет» говорю:

— Рик...

Я еще не успела ничего выпить, но от его внезапного приветствия «в живую» меня пробирает дрожь. Странно, что недавно ничего такого не было на ВиКо. А теперь – откуда вдруг этот озноб? Наверно, просто в фойе холодно.

Рик держит в каждой руке по бокалу с шампанским. Он протягивает мне один и выводит в примыкающее помещение к бару, где в буквальном смысле выбивает нам обоим место в креслах за низеньким столиком. Только потом отпивает, чокнувшись со мной.

— Ну, привет, — смеюсь я.

— Ненавижу бухать в коридорах, — пожимает плечами Рик, будто угадав мои мысли.

— М-да, — соглашаюсь осторожно (должна признать, тут приятнее). – Давно ты здесь?

— Нормально. Уезжал уже почти.

Чуть-чуть не уехал. Интересно.

— Шеф-козлина приехать заставил... у меня своего до хера...

«Помню» — хочется мне сказать, но я не говорю.

Подмечаю, что меня подобно крючку на удочке цепляет его по-деловому хмурая сердитость и то, как он явно сдерживается, подавляет маты. Подцепив таким образом, меня затем легонько поднимают и возвращают на место, с которого сняли до того. Спокойно говорю себе, что просто в последнее время, кроме мамы, ни с кем не говорила по-русски – в этом все дело.

Спрашиваю:

— У тебя новое что-то?

— Мгм. Со старыми дырами, — отхлебывает он из своего бокала, и, поморщившись, спрашивает:

— Че, как там Эрни?

— Полагаю, неплохо.

— Потом не сильно его долбала?

— Слушай, переживет, а... — напоминание об Эрни теперь и на меня нагоняет легкую сердитость. – Пусть привыкает к взрослой жизни.

Поболтав туда-сюда бокал, залпом опрокидываю внутрь содержимое.

Рик моментально делает так же и берет нам джин-тоник:

— Или ты Лилле хотела?

— Ты спешишь, что ли, куда? Прям спаиваешь, — смеюсь, когда он, не дождавшись моего ответа, дозаказывает мне Лилле.

— Просто угощаю тебя.

— Тут разве не за счет фербанда?

— Шампанское только. В фойе разносят. Давай помогу, — берет он у меня из рук Лилле, когда я отпиваю от него, и пьет, не дожидаясь моего разрешения. – Мне он нравится.

Да, припоминаю.

— Бери, только клубники мне оставь, — смеюсь я. Внутри, откалываясь, вертится что-то, а я только отбиваю, позволяю ему вертеться. – Так тебе домой уже надо?

— Никуда мне не надо – сдыхиваешь меня, что ли?

Теперь легонько сердится он. Прорвало его сегодня.

— Да не сдыхиваю, просто темп резвый. Я отвыкла.

— От чего отвыкла?

— Пить так много.

— Ниче, у тебя неплохо получается.

Лилле, понятно, выпит быстро, на пару же. Почти сразу за ним следует джин-тоник, который Рик для нас повторяет.

— Ужинать хочешь?

— Не хочу. Я ела.

Он смотрит на меня с недоверием, а меня начинает мелко трясти. Вспоминается недавнее нырянее в «привычное» в тачке Нины, но теперь это сильнее. Может, пьяная уже – ведь и правда ничего не ела. Да и не пила давно – мне бы хватило Лилле. Но дело не в этом.

Это всё его междометия, всё это «само собой» и «про между прочим» — и то он помнит, и это он знает. Это круче, жестче, чем то, привычное. Это... да почти уже интим какой-то. А я такого не заказывала. Не ожидала.

Хэ-э-э-элп...

Ладно, если мне прямо-таки суют что-то непредвиденное, может, попробовать в нем разобраться? Оценить ситуацию?..

Итак...

КАКОГО ХРЕНА ОН ЗАДУМАЛ???...

Я могла бы посоветовать ему ехать домой, мол, там накормят, но решаю не делать этого – сижу и все так же подрагиваю мелкой дрожью.

— Замерзла? – участливо накидывает он мне на плечи свой пиджак. – Давай чистоганом?

Тормози-и-и... – стону я мысленно, но на пару с ним опрокидываю – что это, кстати? Не джин, а водка, кажется. Закусок у них в ассортименте нет, и мы запиваем по-русски каким-то лимонадом, заказанным им сюда же. Мне и правда становится чуть теплее – от водки, от пиджака или его заботливости. Сто лет ее не нюхала, заботливости – а ведь он и так умеет. Опять что-то былое. Родное.

Кстати, о «нюхать» — его запах – он и сейчас при нем. Свежий, но не резкий. Вкусный. Подкрепленный сигаретами, само собой. Как его голос – хрипловатый, но не грубый.