А под конец торжества напряжение дня, хоть и приятное, но такое волнительное, а также шампанское, дало о себе знать и орчанка сама затащила Илью за один из шатров и упоительно сладко поцеловала.

— Букет невесты ловить не собираешься?

— Ой, нет. Мне еще рано замуж, — захихикала Агата. — Я еще не нагулялась!

— Вот значит как, — прищурился Макаров с бесинкой во взгляде.

Поцелуи были упоительно сладкими, томными. Вот только в какой-то момент Илья шепнул ей на ухо.

— Осторожнее, за нами, кажется, наблюдают.

Если бы он не удержал ее, то Агата наверняка бы отпрыгнула, застигнутая на «месте преступления». Но в итоге осталось только испуганно замереть.

— Кто там? — шепотом спросила она.

— Дитрих, Златон, Таисия и Диана. А еще голубь-переросток как-то подозрительно на нас пялится с ветки. Он разумный, что ли?

— Моня… — простонала Агата, понимая, что все в сборе. — Она фамильяр Златона. Ее еще только не хватало… — и сердясь больше на саму себя, она прошептала: — Пусть только попробует ляпнуть что-нибудь, суп из нее сварю.

— Так может, раз все в сборе, пойдем к ним? — Илья внимательно заглянул глаза, проверяя ее готовность, он попытался взять ее за руку.

Женщина, закусив губу, добавила в голос умоляющих ноток:

— Нет, давай не сегодня. Сегодня все-таки праздник Дита и Таи.

Илья вздохнул, покачал головой, но не спорить не стал.

— Тогда идем отсюда. Найдем другое укромное место, — подмигнул мужчина, увлекая Агату за собой.

Вот только ни на следующий день, ни через неделю собрать всех вместе снова не получилось.

Платон, который до этого так долго лежал в коме, наконец, очнулся и напал на Златона. По крайней мере, ей так сказали.

Даже в дурном сне ей не могло привидеться такое. Да, ее дети давно рассорились, но чтобы напасть? Как это вообще возможно? Ведь Платоша и Злат были так дружны в детстве, да и потом всегда друг друга поддерживали, хоть и не открыто.

Дитрих на все ее просьбы рассказать, что случилось, мягко отстранялся. Златон — выходил из себя и бросал трубки (это если говорили по телефону), а при личной встрече просто сказал не спрашивать и ушел, хлопнув дверью.

Сам Платон был в клинике, под охранной, и к нему не пускали. Пожалуй, если бы не Илья, удержавший ее от этого поступка, она бы обернулась в боевую форму и разнесла бы весь этот “Цербер” по камушку, чтобы добраться до сына.

— Агата, я понимаю твое негодование из-за их молчания. Но твои дети просто хотят тебя защитить.

— Ну да, совсем как их отец тридцать лет меня от правды защищал. Очень похоже! — вспылила она. — А ты, ты знаешь, что там случилось?

— Знаю, — вздохнул Макаров. — Платон прибегнул к очень темной магии. Пострадал обычный человек. Я не могу рассказать подробности. Дитрих и Златон пошли на сделку с арбитрами, на условиях неразглашения.

— Он столько месяцев в коме провалялся! Какая еще темная магия, Илья?! Платоша не мог, просто не мог, я не верю… — она умолкла, на плечи навалилась огромная усталость.

Неужели это все дурное влияние отца? Ну, конечно же! Кто еще мог научить ее мальчика такой чернухе. И во всем этом виновата она. Не сумела оградить детей от этого самого влияния. Не распознала его. Не смогла вовремя защитить.

— Что теперь будет? — всхлипнула она, чувствуя, как глаза начинает щипать. — Его посадят?

Стоило представить Платона среди давящих неуютных стен магической тюрьмы, как становилось физически больно и плохо.

— Учитывая, что серьезных последствий не наступило, вряд ли ему светит что-то серьезное. Но так как пострадавшие все-таки есть… то максимум — “Теневерс” на пару лет.

— Пару лет, — ужаснувшись, она схватилась за сердце, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Она вцепилась в рубашку Макарова как в спасательный жилет. — Илья, я знаю, ты не за что не будешь использовать свое положение, ты очень честный и принципиальный, за это я тебя и люблю, но, пожалуйста, помоги спасти моего сына.

Она произнесла это и сама поняла, насколько жалко прозвучало. Вспомнилась старая история с Медеей. Макаров предпочел уйти с влиятельного поста при Арджеше, опустился на самый низ иерархии, но отказался закрывать глаза на преступления убийцы.

Илья же смотрел на нее каким-то особым взглядом и… улыбался?

— Не так я рассчитывал получить признание в любви, — произнес он, нежным прикосновением стирая слезинку с ее лица. — Какие уж тут принципы.

— Илья… — он приложил палец к ее губам, не давая ей договорить.