– Ты убила столько девиц, чтобы спасти одного меня?

– Да.

В это время черноволосая женщина высотой с корабельную сосну, прыгая на одной-единственной ноге, принесла туда ещё два кулька и привязала к ветвям берёзы.

Мина в страхе сжал веки и отпрыгнул от окна.

– Не бойся её, – сказала ему хозяйка покоев, отворила окно и крикнула чудовищу: – Заходи!

Мина зажмурился ещё сильнее. «Девица запросто говорит с богиней леса. Конечно, это оз-ава. Могущественная оз-ава!» – решил он.

– Открой глаза! – властно произнесла «жрица». – Погляди ещё раз в окно. Там уже нет Вирь-авы. Зря ты её испугался. Она помогала мне хоронить замёрзших молодиц. Хоронить по старинке, как делали ваши прапрадеды и прапрабабки.

Она присвистнула, и в покои вошли три прислужницы с подносами. На одном лежала одежда, а на двух остальных двух стояли блюда с яствами, кувшин со шкаень пуре и три чаши.

«Волховка» взяла с подноса панар и штаны, и бросила Мине.

– Вот, надень! – сказала она.

Девушки накрыли стол и покинули покои.

Одевшись, Мина вновь выглянул в окно и только теперь заметил, что листья на берёзах были крохотными, совсем молодыми.

– Сейчас весна? – удивлённо спросил он.

– Ну, да. Я отогревала тебя больше полугода. Всё это время ты лежал в обмороке.

– Зачем ты меня спасла?

«Жрица» не успела ответить. В покои вошла долговязая девица с бледным приятным лицом и иссиня-чёрными волосами, висящими почти до щиколоток. Мина настороженно оглядел гостью. У неё были длинные стройные ноги и большие, тёмные, печальные глаза. Если в девушке и было что-то неестественное, то это непомерного объёма грудь.

– Знакомься, Мина! – сказала хозяйка покоев. – Слышал когда-нибудь:

Вирьга-укшторга тон якат –

Вирень сэрьсэ тееват.

Кода вирьстэ тон лисят –

Тикше марто вейкиньдят?

(По лесу, по клёнам ты ходишь –

Ростом как лес становишься.

Как из лесу выйдешь –

С травой уравниваешься…)

– Приходилось. Это ж о Вирь-аве.

– Так Вирь-ава перед нами и стоит. В лесу она как дерево, в поле как травинка, а в избе как человек.

Светловолосая красавица свистнула и властно сказала вбежавшей в покои прислужнице:

– Принеси авань панар подлиннее!

Та, не мешкая, исполнила приказ. Хозяйка покоев взяла платье и бросила Деве леса.

– Оденься и присаживайся. Будем пить за возвращение Мины в мир живых.

Только сейчас его озарила догадка, и он спросил «жрицу», опасливо беря кубок со шкаень пуре:

– Это ты вытащила меня из Тона ши?

– Нет, ты сам. Это ведь ты вонзил морозную иглу в живот Мастор-ати! Я лишь помогла тебе выбраться в мир живых.

– Затопила царство мёртвых? – Мина затрясся, осознав, кто перед ним сидит.

– Да. А она, – «жрица» кивнула в сторону Вирь-авы. – Она опутала стража и его собак корнями Мирового дерева.

– Так вот кто ты есть… – прошептал Мина.

– Да, для вас я Ведь-азорава, владычица воды… но у меня были и другие имена. Предки русских называли меня Мокошью, а тот народ, что возводил здесь курганы – сильной незапятнанной Ардви. Мне всегда приносили богатые жертвы и посвящали красивые гимны. Вот, например…

Дева воды запела холодным тонким голосом, похожим на журчание лесного ручья:

Яснэмча вахмэмча аойясча заварэча афринами

Арэдвьоу апо анахитайоу ашаоньйоу

Аньхоусча ме аэваньхоу апо

Хамата ава бараити

Хаминэмча зайянэмча

Ха ме апо яождадаити

Ха аршьнам хшудра

Ха хшатринам гарэван

Ха хшатринам паэма…

(В восхвалении и молитве призываю

Силу воды Ардви незапятнанной и праведной!