— Никит! — смотрю на него и не знаю, какие слова подобрать.

— Что, тоже бросаете меня, да? Может, папа прав, и все беды из-за баб? Таких вот, как вы?

Никита заводится. Он такой же вспыльчивый, как и Тимур. А еще кровь у него молодая и горячая.

Я тоже могу наговорить ему сейчас, вот только последствия рискуют оказаться непоправимыми.

— Мне жаль! Но я не в силах вытащить твоего папу, - пытаюсь обуздать эмоции, но они рвутся наружу. Все, чего мне сейчас хочется — быть подальше отсюда. Успокоиться. Взять, под контроль свою жизнь. Наконец, уже выдохнуть!

— Это ты во всем виновата!

От шока даже не нахожусь, что ответить.

— Пока ты не появилась, все было более или менее нормально!

— Никита!
– Алла Егоровна хватается за сердце, услышав его слова.

— Помолчите! — огрызается на экономку он.
– Зачем ты вообще пришла к нам тогда?

Папа никогда не бухал раньше!

— Я не в состоянии помочь ему, понял?! Я вообще не обязана ему помогать!

Нас отвлекает звук бьющегося стекла и еще какой-то шум.

Подросток тут же забывает о нашем споре, бросаясь вверх по лестнице. Алла Егоровна, охнув, хвастается за сердце, и тоже бежит за Никитой, а я, выдохнув еще раз, направляюсь к входной двери.

Мне нечего тут делать! Это не моя семья, не моя война и, уж точно, не моя зона ответственности.

Правда, не понимаю, почему тогда легкие так горят? Почему душно от нарастающей обиды?

Наверное, мне не все равно, но я стараюсь убедить себя в другом. И когда оказываюсь за воротами, и когда усаживаюсь в такси. И даже когда возвращаюсь домой, вставая под, очищающие струи прохладной воды.

— У тебя все в порядке?
– интересуется дядя, когда после душа я захожу в кухню.

— Да, все отлично, - отзываюсь как можно более небрежно, чтобы не вызвать лишних подозрений.

— Может, чем помочь надо?
– не отстанет назойливый родственник.

«Отстать, например?» - думаю про себя, а вслух произношу:

— У меня все в порядке, честное слово. Просто новая работа выматывает, вот и вид такой.

— Может, тебе все же в школу вернуться? Ты же отдавала документы.

— Нет, - мотаю головой.
– Со школой покончено. Навсегда.

И с Абрамовыми тоже. Теперь я обещаю себе держаться от них подальше.

Глава 50

Тимур

Стою посреди груды осколков, некогда бывших зеркалом. На полу валяется что-то еще, что попалось под руку, пока я крушил ванную.

Облокачиваюсь о мраморную столешницу с раковиной, пытаясь отдышаться. В легких горит. Виски вот-вот взорвутся. И блевать тянет. Все тут, сука, загадить!

Никита влетает в ванную, замирая на входе. Даже не смотрю в его сторону.

— Вон! — ору.
– Все нахрен пошли!
– добавляю, замечая вздыхающую позади сына Аллу Егоровну.

А они так и стоят. Не уходят. Женщина закрывает ладонью рот.

— Пошли отсюда к хренам!
– гремлю на весь дом.

— Пап...
– в голосе сына слышна дрожь.
– У тебя кровь...

— Вон, я сказал!

— Пап!

Хватаюсь за мыльницу, чудом оставшуюся возле раковины, и запускаю в сторону двери. Незваные гости умудряются отскочить.

Отдаленно слышу звуки борьбы. Алла что-то втирает моему сыну, а тот огрызается.

Может, надо было дать Машке сдохнуть тогда? И ничего этого бы не было. Ничего, сука, не было бы!

Открываю кран и с трудом складываюсь рядом с ним, чтобы напиться воды прямо, оттуда. Хлебаю ее ртом, поливаю на лицо.

В одном училка права - я отвратителен. Даже себе. Сорвался, блядь, хотя обещал никогда этого не делать! Похоронил бухло и наркотики вместе с матерью моего ребенка.

Но стоило лишь раз оступиться... И провал на аукционе с землей стал последней каплей.

Оказалось, я не так всемогущ, как думал.

— У него рука разбита! Мы же не можем так его оставить!
– слышу голос Никиты, но никак не реагирую.

Вот и я не смог. Не смог оставить ее. Машку. И что со мной теперь?

Алла что-то отвечает в той же манере. Уже не различаю. Там есть еще голоса. Среди них стараюсь распознать ее голос. Нежный. Бархатистый. Который так хочется услышать снова.

Она ведь кончала со мной. Подмахивала жопой и кончала... А потом рыдала. Перед взором эти глаза ее. Красные. Здоровые. И смотрят так. До души пробирают. Прямо в нутро бьют. Под дых хреначат.

Я только глаза закрываю и вижу, как она опять делает это. Учительница. Как смотрит. Сначала умоляет поиметь, а потом заливается плачем снова. И снова.

А теперь вот приперлась. Как ни в чем ни бывало пришла. Такая же сука как все. Бабло ведь нужно каждому. Надо только распробовать его вкус. Распознать. И потом уже не сможешь остановиться.