— Съебался отсюда!
– недружелюбно рявкает незваный гость.

Выдыхаю. Нужно просто дышать.

— Мужчина, мы вызовем полицию! — женский голосок повторяет угрозу мужа.

А я все еще в комнате. Не рискую выйти как последняя трусиха, хоть и осознаю, что, неадекватный

Абрамов может причинить вред моим близким и сделает это прямо сейчас.

— Шкура твоя?
– Тимур точно меняет гнев на милость.
– И че, как? Хорошо тебе с нищим и брюхатым? Любовь у вас, суки?

— Вы совсем?!
– взвизгивает женщина.
– Гош, ты что так и будешь молчать?

Дальше слышатся звуки потасовки.

— Я знаю, что она здесь!
– Абрамов возвращается к штурму нашей квартиры.
– Варя! —орет он так громко, что у меня сердце кубарем летит в пятки.
– Я знаю, что ты здесь, сучка, слышишь меня?!

Зажимаю рот ладонью. Машинально. Закрыть бы сейчас глаза и понять, что все сон. А ведь еще утром на нашу встречу и намека не было.

— Так. Все! Проваливай!
– дядя защищает меня сейчас, и я благодарна.
– Проспись! А дальше грохот, женские визги и крики перепуганных детей из соседней комнаты.

Инстинкт самосохранения ломается, и я выбегаю из своей спальни. Вижу, как клубком сцепились два знакомых мне мужчины. Как они машут кулаками, со свистом рассекая воздух. Как с жутким грохотом впечатывают входную дверь в стену, а та, того гляди, слетит с петель.

Дети визжат, глядя на происходящий ужас. Нина только охает и ахает, опасаясь подойти к дерущимся.

Те же наступают на кучу стоящей рядом обуви, теряют равновесие и летят на пол.

Тут даже я вскрикиваю. Кажется, оба разобьются! Но они умудряются продолжить схватку уже в лежачем положении, вынуждая жену дяди отпрыгнуть в сторону.

Я же, наоборот, рвусь туда. В самую жару. Где меня может в порошок перекрутить между жерновами ударов и злобы, пропитавшей обоих мужчин.

Стараюсь оттащить их друг от друга. Только где там?

— Тимур! Дядь Гош! Да хватит!
– кричу со всей силы, пытаясь достучатся хотя бы до одного.

Но дерущиеся так увлечены вымещением ненависти, что даже не обращают на меня никакого внимания.

А я уперто, снова и снова, хватаю их за руки, толкаю так старательно, что даже силы начинают покидать. И делаю это до тех пор, пока кто-то не заряжает мне прямо в нос.

На секунду перед глазами зажигаются звездочки. Покачиваюсь, потеряв равновесие, а потом с новой силой, с бешеным криком, рвущимся из самого сердца, бросаюсь в гущу событий. Пока не удается уловить момент и вклиниться между соперниками, привлечь тем самым к себе внимание.

— Остановитесь! — хриплю из последних сил, тяжело дыша.

Я и сама чувствую себя побитой. Все мышцы ноют от напряжения.

Абрамов смотрит только на меня.

— Ты его знаешь?
– недовольно спрашивает из-за моей спины дядя Гоша, тяжело дыша.

У него, похоже, разбита губа.

— У тебя кровь! — будто с испугом констатирует Тимур.

— Сейчас я вызову полицию, - берется за старое мой родственник.

— Я уже позвонила, - сообщает откуда-то сбоку его жена.

— Уходи!
– прошу Тимура.

Грудь часто вздымается. Не могу надышаться. Воздух вокруг нас горячий и разряженный.

Но Тимур не слышит меня. Он протягивает руку мажет пальцем мне под носом. На его подушечке остается кровь.

— Где у вас аптечка?
– сердито спрашивает он у моих родственников.

— Ты не слышал?!
– восклицает жена дяди.
– Я полицию вызвала!

— Клал я на полицию!
– и уже мне: - Ты знаешь, я никуда не уйду, пока не получу то, зачем пришел. Все разнесу здесь. Но не уйду.

Не хочу с ним говорить. Не хочу его видеть. Но я знаю, что он действительно не уйдет, если так решил.

— Пойдем, — обреченно проговариваю я, хватая его за руку и тащу за собой в коридор.

Глупо думать, что общественное место сдержит пыл неуравновешенного Абрамова, но я не хочу позволять ему влезать в мое личное пространство.

Но остаться с ним наедине придется. Не позволю, чтобы у родственников из-за меня случилась беда.

Глава 52

Варвара

Абрамов послушно выходит со мной. Сердце бьется бешено. Его рука крепко сжимает мою ладонь. От этого в груди ноет. Ну, почему между нами не может быть по-другому? Почему так больно всякий раз?

— Дай посмотрю!
– оказавшись наедине, Тимур тянется к моему лицу.

Меня передергивает от отвращения, и я отстраняюсь, чем жутко бешу его.