Я впиваюсь в него взглядом.

— Если хочешь, конечно, — тут же добавляет он. — Я понимаю, что даже прийти в гости было нелегким шагом, поэтому, если тебе неудобно, я пойму. Я просто подумал, что…

— Я останусь, — мое согласие удивляет даже меня. — Но мне скоро нужно ложиться.

— Хорошо, конечно, — он смотрит мне в глаза, и мне кажется, он готовится сказать что-то еще. Он закусывает нижнюю губу и опускает взгляд.

Он выдает мне новую зубную щетку в упаковке, одну из своих пижам и ложится спать. В ванной я переодеваюсь в пижаму, которая оказывается очень велика; я закатываю штанины и рукава.

Над раковиной висит аптечный шкафчик с зеркальными дверцами. Поддавшись порыву, я открываю его. Внутри обнаруживаю обычные вещи: баночку вазелина, упаковку палочек для ушей, а на нижней полке — ряд желтых аптечных баночек. Восемь штук. Я не знаю всех названий, но мой взгляд задерживается на одном: «флуоксетин». Непатентованная форма прозака.

Я закрываю шкафчик.

В гостиной я растягиваюсь на диване и укрываюсь тонким шерстяным пледом. Поворочавшись с час, я наконец засыпаю.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Стэнли лежит на операционном столе без сознания. Его грудная клетка распорота, видны розовые, влажные, губчатые легкие. Они надуваются и сдуваются с каждым вдохом и выдохом. Между ними, там, где должно быть сердце, гнездится модель самолета с нарисованной улыбкой. Вены и артерии ветвятся из его маленькой кабины.

Крыло сломано. Если я его не починю, он умрет. Но тут в захлестывающей меня панике я понимаю, что понятия не имею, что делать. Руки, затянутые в латексные перчатки, дрожат. В одной руке я держу окровавленный скальпель, в другой — тюбик суперклея. Стэнли с мягким шипением дышит через маску, покрывающую его рот и нос. Кардиомонитор пищит в такт сердцебиению.

— Ну? И чего же ты ждешь? — поднимаю голову, чтобы увидеть уставившуюся на меня в нетерпении медсестру. Это мисс Нэлл, ее рот и нос спрятаны под хирургической маской. — Заштопай его!

Но я не могу двинуться.

Кардиомонитор издает пронзительный длинный гудок, на экране появляется прямая линия.

Я просыпаюсь, как от толчка, пижама прилипла к вспотевшей коже. Я сбрасываю плед, подскакиваю к выключателю и включаю свет. При свете реальность возвращается на место. Я нервно выдыхаю и плюхаюсь обратно на диван. Перед глазами вспышкой появляется сломанный самолетик.

Я сломала что-то дорогое ему. Впервые оказавшись у него дома.

Мне нужно починить самолетик, хотя бы попытаться.

Я крадусь по коридору к его спальне. Перед дверью замираю. Если повезет, я смогу забрать самолетик и выскользнуть из комнаты, не разбудив Стэнли. Я легонько приоткрываю дверь и заглядываю внутрь. Он укрыт одеялом до самой макушки, так что я вижу только выбившиеся наружу пряди светлых волос. Самолетик лежит на тумбочке, все еще сломанный. Затаив дыхание, я на цыпочках подхожу к Стэнли.

Я замираю.

Он странно дышит — короткими, сбивающимися, прерывистыми вздохами, которые не приглушает даже покрывало. Я напряженно вглядываюсь в темноту и вижу, что он немного шевелится. Ему снится кошмар?

Он издает тихий стон. Его дыхание ходит волнами, взлетает и падает, учащается.

— Стэнли, — громко зову я.

Он испуганно вскрикивает, голова выныривает из-под одеяла. В слабом лунном свете, пробивающемся сквозь окно, я могу различить лишь его широко распахнутые глаза, взъерошенные волосы и раскрасневшиеся щеки.

— Элви! Что… какого черта ты?..

— Ты очень быстро дышал, — говорю я.

— Я… что ты тут делаешь?

— Хочу починить твой самолет.

— Прямо сейчас? — его голос странно скрипит. Скорчившись, он натягивает одеяло до шеи и отводит взгляд.

— Что случилось.

— Ничего!

Я смотрю на него. Его тон говорит о том, что что-то все же случилось.

— Ну пожалуйста, — захлебывается он. — Оставь меня на минутку. Можешь, можешь, пожалуйста, пойти пока на кухню или еще куда-то?

Я думаю о дыхании, движении, краске на его щеках. Что-то кликает у меня в мозгу:

— Ты мастурбировал.

Он издает придушенный звук.

— Н-нет, я просто…

— Продолжай. — Я выхожу из комнаты, закрываю дверь и иду на кухню. Вряд ли я сейчас усну, поэтому я подогреваю кофе, наливаю себе чашку и сижу за столом в ожидании.

Я слышу звук воды в душе, затем скрип половиц. Стэнли заходит на кухню, опираясь на палочку, кожа у него все еще влажная. На нем синие пижамные штаны и мятая футболка с длинными рукавами, на ней — скелет тираннозавра рекса. Он медленно садится на стул, не глядя на меня.