Отпихнув Серого, что загораживал ей путь, она со всех ног бросилась к старику. Мгновением позже к нему подлетел и Ворон.

– Терем, – прошептал Ягыч. – Снова Терем костей из земли вырос, скоро двери откроет… Надо спешить.

Костяника с Вороном, побледнев, кивнули. Не первый раз с таким сталкиваются. И, видят боги, не последний.

– Чёрный, Белый, Серый! Сюда! – прокричала Костяника гусям-лебедям.

Братец Ворон, привязав к поясу ножны с не учебным мечом, уже исчез в вихре, взмахнул чёрными крыльями, обратившись в птицу. В руке у Ягыча появился посох с продолговатым черепом наверху – вспыхнули огнём пустые кобыльи глазницы.

Забравшись на Чёрного, Костяной дед коснулся рукой его головы, передавая образ места, увиденного колдовским зрением, и гусь-лебедь встрепенулся, как боевой конь. Зашипел тысячами змей, расправил огромные крылья. И взмыл в воздух, подав знак остальным.

Летели стремительно, обдуваемые всеми ветрами. Пригибаясь поближе к Белому, краем глаза Костяника видела летящих по бокам Ворона и Серого без седока. Ягыч же, летя впереди, сидел на гусе-лебеде прямо и крепко сжимал в костяной руке свой верный посох.

«Чем нас встретит проклятый Терем костей?» – подумала Костяника, чувствуя, как кровь неистово бьётся в висках.

Что ж. Скоро узнаем.

– Здесь! – прокричал Ягыч, когда лесная гуща внизу расступилась, и на солнечной лужайке мелькнуло нечто инородное, белёсое. – Приготовьтесь!

Они приземлились одновременно, и Ворон тотчас обратился, выхватил меч, готовясь отражать нападки нечисти сталью. Костяника же, соскочив с Белого, коснулась мешочка давнего оберега, облизала пересохшие, обветренные губы. Присмотрелась.

Успели. Двери ещё не открылись, не выпустили голодных тварей из Терема.

От сооружения, на треть погружённого в землю, ощутимо тянуло мерзким холодом. Не тем лёгким, приятным морозцем, что румянил щёки ранней зимой, но и не тем лютым, что мигом слеплял ноздри в зиму срединную.

Холод, шедший от Терема костей, напоминал коварный холод мокрой ткани, прилипшей к телу, что застряло на ветру. Искупался ты по дурости в речке в прохладный день, помедлил на ветреном берегу, а потом свалился с невыносимым жаром, с горячкой, которую полнили бредни и жуткие образы.

Ягыч, крепко-накрепко связанный с Царством костей, чувствовал этот холод всегда. Вот и ходил, вечно кутаясь. Никогда не снимая свою меховую безрукавку…

– Кто, кто в теремочке живёт, – негромко пропел Ягыч, поводя перед собой посохом, и алое пламя вырвалось из пустот черепа, соткало в воздухе пред Теремом гигантский, круговой узор, прежде чем броситься на зачарованные кости стен и дверей, что начали медленно открываться.

– Кто, кто в невысоком живёт, – добавила Костяника, вытягивая вперёд обе руки. Представляя, как множество косточек дверей начинают смещаться, путаться, мешать друг другу, создавать всё новые и новые препоны.

– Убирайся обратно! – закончил Ворон, резанув мечом воздух перед собой.

Терем зашатался. Вырос на аршин и вновь ушёл вниз, разметав комья земли с клубками червей.

– Убирайся! – повторил Ягыч, пристукнув посохом.

И тут…

– Ай неласково встречаешь, Младший. Где твои хлеб-соль? – скрежетнул незнакомый голос, и двери Терема захрустели, словно выламываемые изнутри.

– Каким был, таким и остался, – протянул другой, неуловимо похожий на первый, и сквозь дыры в костях засочилось тёмное, дымное. – Наглый не по летам. Никогда не уважал старших.

– Помощников привёл, да? Втроём, значит, на двоих, да? Ай как не стыдно.

– Пха-ха-ха! Какие втроём! Их там шестеро! Гусей не забудь. Вон, ишь ты, как зубками щёлкают. Красавцы.

– Ой ли? Щёлкают? А может, это они от страха? – усмехнулся первый голос, пока Ягыч и остальные оцепенело слушали разговор.

– А сейчас проверим, – весело добавил второй невидимка – и костяные двери разом распахнулись, выпуская всё многорукое, острозубое, тёмное из кошмара Костяники.

Она не успела закричать. Не смогла оборониться.

Но Ягыч и Ворон, действуя, как один, метнулись наперерез тварям из Царства костей. Мелькнуло лезвие, очертившее в воздухе полукруг; загудело пламя, слетевшее с посоха Костяного деда, обратилось в трёх огненных коней, врезалось во врагов…

Ворон подавился воплем, когда невиданная сила отбросила его прочь. Выкрикнул новое заклятье суровый Ягыч, и кони в пламени воинственно заржали, тесня хищную темноту обратно в Терем.

А потом эта темнота исчезла. Кобылий череп рассыпался в прах. И в прах же обратился Терем, выпустивший пропавших, немыслимых созданий: с треском, шорохом и шёпотом все кости сломались и осыпались, прежде чем сгинуть. Но надолго ли?