Наташа одолжила Антону кое-какие вещи своего сына. Они почти одного возраста, телосложением похожи. Только ее Николай на год старше.

– Спасибо тебе еще раз.

– Хватит уже. Бесишь.

– Я ужин приготовила и убралась, Наташ. Немного продуктов купила. Ты не думай, я не буду сидеть на шее у тебя.

– Ага. Че приготовила?

– Картошку с курицей.

– Нормально. Давай.

В любой другой день меня бы унизила ее интонация и явное отношение как к назойливой мухе, но сейчас Наташа была нашим спасением.

На следующий день я встала пораньше. Приготовила завтрак всем. Отвела сына в школу и начала звонить по съему.

Я была почти счастлива с первого же варианта.

– Итак, если все нравится. Составляем договор. Оплата за полгода вперед. Проживете меньше верну остаток с вычетом коммуналки, разумеется.

– Простите, но… Я смогу заплатить только за месяц, но не сразу, а с зарплаты. Можете взять паспорт в залог.

– Ну и зачем звонили тогда? Сейчас только по договору работаем и с предоплатой за полгода. Господи, откуда такие берутся только.

Женщина долго возмущалась, закрывая комнату и уходя, даже не слушая.

– Ну, прошу вас. Мы с сыном остались на улице. У нас дом сгорел…

– А я останусь на улице, если бродяг буду пускать пожить, – был ее ответ.

Спустя неделю таких попыток я поняла, что все это зря. Не станут люди идти на уступки.

– Ну че там, Варь? Нашла квартиру?

– Им нужна полугодовая предоплата. Где я найду шестьдесят тысяч?

– А ты не знала?

– Откуда? Я никогда не снимала квартиру.

Где-то с четвертой попытки съема я уже задумалась впервые, что возможно… я смогу попросить помощи у… у него. Подумала и тут же отмела ее.

С новым отказом произошло то же самое. Наташа наседала на мои плечи и твердила об отце Антона.

Да только… Как я могла? Не могу я прийти…

Не могу…

Но вот когда Наташа сказала спустя эту неделю, что нам нужно завтра уйти, мои руки почти опустились.

– Нат… – я уже вовсю плакала, не для того, чтобы разжалобить, я уже просто не справлялась с нервами и этим стрессом.

– Не-а, не вариант Варюха. Я со своим помирилась. Приедет на днях. Давай, собирайся.

– Господи…

– А ты дурой не будь. Иди и требуй свое. Я со своего все забрала, что причиталось, ибо нефиг свои причиндалы раскидывать в ком попало.

– Ты не понимаешь…

– И не хочу.

На этом она разговор закончила.

От нервов уже не знала, как спасаться. Отчаяние словно пропитывало меня насквозь.

Придя на работу, думала снова пойти к главной. Но решила попытать счастье и обратилась к коллеге. Это была женщина лет пятидесяти. Добрая и милая.

– Жанна Егоровна, у меня просьба к вам.

– Говори, Варенька.

– Не могли бы вы меня с сыном приютить на время. Я буду убираться у вас, готовить, стирать… Что попросите…

– Ох, Варя, ко мне дочь с внуками и мужем приехали на всю зиму. А дом у меня двухкомнатный. Некуда мне тебя, девочка, прости.

– Ну что вы… Спасибо вам.

Скрыла дрожащие губы и заслезившиеся, красные глаза в который раз.

Вышла на улицу в перерыве и села на скамейку, где обычно курить выходят коллеги. Облокотилась спиной на стену и сидела так почти час.

– Ты чего тут?

– Зоя Кондратьевна, а можно нас с Антоном снова тут…

– Тебе что здесь, ночлежка?

– Больше не к кому, да и некуда…

Женщина, шумно вздохнув села рядом и тоже замолчала, прежде чем высказать свое мнение.

– Я Варвара сплетни не собираю. Слышала кое-что, но скажу о том, что думаю. Попросить ты не стыдишься, это правильно. Не стыдно просить, когда нет выхода. Но отец твоего сына, помочь должен.

– Да как он поможет? Он о сыне-то и не знает. Я родила Антошку, потому что нельзя было аборт делать. А так бы и не было сына у меня. Но рада, что в итоге не сделала той ошибки. Что я ему скажу, когда приду? Ты меня изнасиловал, вот твой сын?

Впервые я говорила об этом откровенно с кем-то помимо бабули. А с тех пор прошло восемь лет. Если бы она была жива… Она бы точно знала, что делать.

– А если силой взял, вдвойне заплатить должен. Сама тащила столько лет, пусть помогает. А то ишь какие они пошли.

– Я даже не знаю, где он живет.

– Ну тут сама уже. Не зазорно прийти и к ответственности призвать.

– А если откажет?

– А если не попытаешься, не узнаешь. Или будешь в раздевалке жить? Никто тебе помогать тут не будет. Это город-болото.